Суд ООН по Косово

Опубликовано 30 июля 2019 · Обновлено 6 июля 2021

МЕЖДУНАРОДНЫЙ СУД
КРАТКОЕ ИЗЛОЖЕНИЕ РЕШЕНИЙ, КОНСУЛЬТАТИВНЫХ ЗАКЛЮЧЕНИЙ И ПОСТАНОВЛЕНИЙ

СООТВЕТСТВИЕ ОДНОСТОРОННЕГО ПРОВОЗГЛАШЕНИЯ НЕЗАВИСИМОСТИ КОСОВО НОРМАМ МЕЖДУНАРОДНОГО ПРАВА
КОНСУЛЬТАТИВНОЕ ЗАКЛЮЧЕНИЕ ОТ 22 ИЮЛЯ 2010

МЕЖДУНАРОДНЫЙ СУД
2010 ГОД
22 июля 2010 г.

Юрисдикция Суда для вынесения запрошенного консультативного заключения.
Статья 65, параграф 1 Статута – Статья 96, параграф 1, Устава – Полномочие Генеральной Ассамблеи запрашивать консультативные заключения – Статьи 10 и 11 Устава – Утверждение о том, что Генеральная Ассамблея вышла за пределы своих полномочий по Уставу – Статья 12, параграф 1, Устава – Разрешение запрашивать консультативное заключение не ограничивается Статьей 12.
Требования в отношении того, чтобы вопрос, по которому Суд просят вынести заключение, был «юридическим вопросом» – Утверждение о том, что акт принятия декларации независимости регулируется внутренним конституционным правом – Суд может ответить на вопрос посредством анализа международного права, не обращаясь при этом к внутреннему праву – То обстоятельство, что какой-либо вопрос имеет политические аспекты, не лишает этот вопрос его юридического характера – Для Суда не имеют значения ни политические мотивы, обусловившие просьбу, ни политические последствия, которые может иметь его заключение.
Суд обладает юрисдикцией для вынесения запрошенного консультативного заключения.
Дискреционное право Суда решать вопрос о том, должен ли он выносить заключение.
Целостность судейской функции Суда – Только «веские основания» должны заставить Суд отказаться от осуществления своей судебной функции – Мотивы отдельных государств, являющихся авторами резолюции, в которой содержится просьба о вынесении консультативного заключения, не имеют значения для осуществления Судом своего дискреционного права – Оценка запрашивающим органом цели, целесообразности и политических по-следствий заключения.
Разграничение соответствующих полномочий Совета Безопасности и Генеральной Ассамблеи – Характер причастности Совета Безопасности к проблеме Косово – Статья 12 Устава не препятствует принятию Генераль-ной Ассамблеей мер в отношении угроз международному миру и безопасности, находящихся на рассмотрении Совета Безопасности – Генеральная Ассамблея принимает меры в отношении ситуации в Косово.
Отсутствие веских оснований для того, чтобы Суд использовал свое дискреционное право не выносить консультативное заключение.
Объем и смысл вопроса.
Текст вопроса в резолюции 63/3 Генеральной Ассамблеи – Полномочие Суда уточнять вопрос – Отсутствие необходимости менять формулировку вопроса, поставленного Генеральной Ассамблеей – Для надлежащего осуще-ствления своей судебной функции Суд обязан идентифицировать авторов декларации независимости – Отсутствие у Генеральной Ассамблеи намерения ограничивать свободу Суда разрешать этот вопрос – Задача Суда заключа-ется в определении того, была ли декларация принята в нарушение норм международного права.
Фактическая сторона.
Рамки для временной администрации в Косово, установленные Советом Безопасности – Резолюция 1244 (1999) Совета Безопасности – Учреждение Миссии Организации Объединенных Наций по делам временной администрации в Косово (МООНК) – Роль Специального представителя Генерального секретаря – «Четыре опоры» режима МООНК – Конституционные рамки для временного самоуправления – Отношения между временными институтами самоуправления и Специальным представителем Генерального секретаря.
Соответствующие события в процессе определения окончательного статуса – Назначение Генеральным секретарем Специального представителя по процессу определения будущего статуса Косово – Руководящие принципы Контактной группы – Провал консультативного процесса – Всеобъемлющее предложение об урегулировании статуса Косово, представленное Специальным представителем – Провал переговоров о будущем статусе Косово под эгидой «тройки» – Проведение 17 ноября 2007 года выборов в Ассамблею Косово – Принятие 17 февраля 2008 года декларации независимости.
Соответствует ли декларация независимости нормам международного права.
Если исходить из практики государств, то запрет на декларации независимости отсутствует – Аргумент о том, что запрещение односторонних деклараций независимости подразумевается принципом территориальной це-лостности – Охват принципа территориальной целостности сводится к сфере межгосударственных отношений – Из практики Совета Безопасности в отношении деклараций независимости невозможно вывести общий запрет – Аспекты, касающиеся объема права на самоопределение и существования какого-либо права на «ремедиальное отделение», выходят за пределы вопроса, поставленного Генеральной Ассамблеей.
Общее международное право не содержит применимого запрета на декларации независимости – Декларация независимости от 17 февраля 2008 года не нарушила общее международное право.
Резолюция 1244 Совета Безопасности и Конституционные рамки – Резолюция 1244 (1999) порождает международно-правовые обязательства и является частью применимого международного права – Конституционные рамки носят международно-правовой характер – Конституционные рамки являются частью специфического правопорядка, созданного во исполнение резолюции 1244 (1999) – Конституционные рамки регулируют вопросы, которые относятся к внутреннему праву – Надзорные полномочия Специального представителя Генерального секретаря – По состоянию на 17 февраля 2008 года резолюция 1244 (1999) Совета Безопасности и Конституционные рамки сохраняли свою силу и применимость – Ни тот, ни другой документ не содержит положения, предусматривающего прекращение его действия, и не отменен – Специальный представитель Генерального секретаря продолжает осуществлять свои функции в Косово.
Резолюция 1244 (1999) Совета Безопасности и Конституционные рамки образуют часть международного права, которое надлежит рассмотреть, чтобы ответить на поставленный перед Судом вопрос.
Толкование резолюций Совета Безопасности – Резолюцией 1244 (1999) учреждены международные гражданское присутствие и присутствие сил безопасности в Косово – Временное приостановление осуществления Сербией власти, проистекающей из ее сохраняющегося суверенитета над территорией Косово – Резолюция 1244 (1999) создала временный режим – Объект и цель резолюции 1244 (1999).
Идентификация авторов декларации независимости – Была ли декларация независимости актом Ассамблеи Косово – Авторы декларации не стремились действовать в рамках временного самоуправления Косово – Авторы обещали выполнять международные обязательства Косово – В подлинном тексте на албанском языке нет ссылок на то, что декларация исходит от Ассамблеи Косово – Молчание Специального представителя Генерального секретаря – Авторы декларации независимости совместно выступили в качестве представителей народа Косово вне рамок временной администрации.
Действовали ли авторы декларации независимости в нарушение резолюции 1244 (1999) Совета Безопасности или нет – Резолюция 1244 (1999) адресована к государствам – членам Организации Объединенных Наций и инстанциям Организации Объединенных Наций – Отсутствие конкретных обязанностей, адресованных другим субъектам – Резолюция не содержит какого-либо положения, посвященного окончательному статусу Косово – Совет Безопасности не зарезервировал за собой окончательное определение ситуации в Косово – Резолюция 1244 (1999) Совета Безопасности не препятствовала авторам декларации от 17 февраля 2008 года выступить с декларацией независимости – Декларация независимости не нарушила резолюцию 1244 (1999) Совета Безопасности.
Декларация независимости не была провозглашена временными институтами самоуправления – Декларация независимости не нарушила Конституционные рамки.
Принятие декларации независимости не нарушило какую-либо применимую норму международного права.
КОНСУЛЬТАТИВНОЕ ЗАКЛЮЧЕНИЕ
Состав Суда: Председатель Овада; Вице-председатель Томка; судьи Корома, Аль-Хасауна, Бюргенталь, Зимма, Абраам, Кит, Сепульведа-Амор, Беннуна, Скотников, Кансадо Триндади, Юсуф, Гринвуд; Секретарь Куврёр.
О соответствии международному праву одностороннего провозглашения независимости Косово,
СУД,
в указанном выше составе,
выносит следующее консультативное заключение:

Вопрос, по которому было запрошено консультативное заключение Суда, изложен в резолюции 63/3, принятой Генеральной Ассамблеей ООН (далее – «Генеральная Ассамблея») 8 октября 2008 года. Письмом от 9 октября 2008 года, которое было получено в Секретариате по факсу 10 октября 2008 года и подлинник которого был получен в Секретариате 15 октября 2008 года, Генеральный секретарь ООН официально препроводил Суду решение Генеральной Ассамблеи представить вопрос для вынесения консультативного заключения. К письму были приложены заверенные подлинные копии резолюции на английском и французском языках. Эта резолюция гласит:
«Генеральная Ассамблея,
Памятуя о целях и принципах ООН,
принимая во внимание ее функции и полномочия по Уставу ООН,
напоминая, что 17 февраля 2008 года временные институты самоуправления Косово провозгласили независимость от Сербии,
сознавая, что этот акт был неоднозначно воспринят членами ООН в плане его соответствия действующим нор-мам международного правопорядка,
постановляет, в соответствии со статьей 96 Устава ООН, просить Международный Суд, согласно статье 65 Статута Суда, вынести консультативное заключение по следующему вопросу:
‘Соответствует ли одностороннее провозглашение независимости временными институтами самоуправления Косово нормам международного права?’»
Письмами от 10 октября 2008 года Секретарь во исполнение Статьи 66, параграф 1 Статута сообщил о просьбе о вынесении консультативного заключения всем государствам, имеющим право доступа к Суду.
Постановлением от 17 октября 2008 года в соответствии с пунктом 2 статьи 66 Статута Суд постановил, что Организация Объединенных Наций и ее государства-члены могли бы представить информацию по данному вопросу.
Тем же постановлением Суд установил соответственно 17 апреля 2009 года в качестве срока для подачи письменных докладов по этому вопросу и 17 июля 2009 года в качестве срока, в течение которого государства и организации, представившие письменные доклады, могут представить письменные замечания по другим письменным докладам в соответствии со Статьей 66, параграф 4.
Суд постановил также, что, поскольку односторонняя декларация независимости от 17 февраля 2008 года является предметом вопроса, который представлен Суду для вынесения консультативного заключения, авторы вышеуказанной декларации могли бы представить информацию по данному вопросу. В этой связи он постановил далее предложить им представить письменные материалы Суду в те же сроки.
Письмами от 20 октября 2008 года Секретарь информировал Организацию Объединенных Наций и ее государства-члены о решениях Суда и препроводил им копию постановления. Письмом от той же даты Секретарь информировал авторов вышеуказанной декларации независимости о решениях Суда и передал им копию постановления.
В соответствии со Статьей 65, параграф 2, Статута 30 января 2009 года Генеральный секретарь ООН направил в Суд досье из документов, которые могли бы пролить свет на данный вопрос. Это досье впоследствии было размещено на веб-сайте Суда.
В пределах установленного Судом для этой цели срока письменные доклады представили (в порядке получения) следующие страны: Чешская Республика, Франция, Кипр, Китай, Швейцария, Румыния, Албания, Австрия, Египет, Германия, Словакия, Российская Федерация, Финляндия, Польша, Люксембург, Ливийская Арабская Джамахирия, Соединенное Королевство, Соединенные Штаты Америки, Сербия, Испания, Исламская Республика Иран, Эстония, Норвегия, Нидерланды, Словения, Латвия, Япония, Бразилия, Ирландия, Дания, Аргентина, Азербайджан, Мальдивские Острова, Сьерра-Леоне и Боливия. Авторы односторонней декларации независимости представили письменные материалы. 21 апреля 2009 года Секретарь направил копии письменных докладов и письменных материалов всем государствам, представившим письменные доклады, а также авторам односторонней декларации независимости.
29 апреля 2009 года Суд постановил принять письменный доклад, представленный Боливарианской Республикой Венесуэла 24 апреля 2009 года – после истечения соответствующего срока. 15 мая 2009 года Секретарь направил копии этого письменного доклада всем государствам, представившим письменные доклады, а также авторам односторонней декларации независимости.
Письмами от 8 июня 2009 года Секретарь информировал Организацию Объединенных Наций и ее государства-члены о том, что Суд постановил провести начиная с 1 декабря 2009 года слушания, на которых они могут представить устные доклады и замечания, независимо от того, представили ли они письменные доклады и, в зависимости от обстоятельств, письменные замечания. Организации Объединенных Наций и ее государствам-членам было предложено информировать Секретариат до 15 сентября 2009 года о том, намерены ли они принять участие в устном производстве. В письмах указывалось далее, что авторы односторонней декларации независимости могут представить устную информацию.
Письмом от той же даты Секретарь информировал авторов односторонней декларации независимости о решении Суда провести слушания, предложив им сообщить в установленный срок, намерены ли они принять участие в устном производстве.
В пределах установленного Судом для этой цели срока письменные замечания представили (в порядке получения) следующие страны: Франция, Норвегия, Кипр, Сербия, Аргентина, Германия, Нидерланды, Албания, Словения, Швейцария, Боливия, Соединенное Королевство, Соединенные Штаты Америки и Испания. Авторы односторонней декларации независимости представили письменную информацию относительно письменных докладов.
По получении вышеуказанных письменных замечаний и письменной информации Секретарь 24 июля 2009 года направил их копии всем государствам, представившим письменные доклады, а также авторам односторонней декларации независимости.
Письмами от 30 июля 2009 года Секретарь направил Организации Объединенных Наций и всем ее государствам-членам, которые не участвовали в письменном производстве, копии всех письменных докладов и письменных замечаний, а также письменной информации, полученной от авторов односторонней декларации независимости.
Письмами от 29 сентября 2009 года Секретарь направил подробное расписание слушаний тем, кто в течение установленного Судом для этой цели срока выразил намерение принять участие в вышеуказанном разбирательстве.
В соответствии со статьей 106 Регламента Суда Суд постановил сделать доступными для публики с момента открытия устного производства письменные доклады и письменные замечания, представленные Суду, а также письменную информацию, полученную от авторов односторонней декларации независимости.
В ходе слушаний, состоявшихся 1-11 декабря 2009 года, Суд заслушал (в порядке их перечисления) устные доклады, с которыми выступили:
за Республику Сербия: Его Превосходительство г-н Душан Т. Батакович, доктор истории, Университет «Париж-Сорбонна» (IV Парижский), Посол Республики Сербия во Франции, заместитель директора Института балканистики и преподаватель Белградского университета, глава делегации,
г-н Владимир Джерич, доктор юридических наук (Мичиган), адвокат, «Микиель, Янкович и Богданович», Белград, поверенный и адвокат, г-н Андреас Циммерман, магистр права (Гарвард), профессор международного права, Потсдамский университет, директор Потсдамского центра прав человека, член Постоянной палаты третейского суда, поверенный и адвокат,
г-н Малколм Н. Шо, королевский адвокат, профессор международного права, удостоенный кафедры им. сэра Роберта Дженнингса, Лестерский университет, Соединенное Королевство, поверенный и адвокат,
г-н Марсело Г. Коэн, профессор международного права, Институт высших исследований по международным проблемам и проблемам развития, Женева, ассоциированный член Института международного права, поверенный и адвокат,
г-н Саша Обрадович, генеральный инспектор в Министерстве иностранных дел, заместитель главы делегации
за авторов односторонней декларации независимости: г-н Скендер Хюсени, глава делегации,
сэр Майкл Вуд, кавалер ордена Свв. Михаила и Георгия II степени, член английской адвокатуры, член Комиссии международного права, поверенный,
г-н Даниель Мюллер, научный сотрудник Нан- терского центра международного права (СЕДИН), Университет «Париж-Запад – Нан- тер – Ла-Дефанс», поверенный,
г-н Шон Д. Мерфи, профессор права, удосто — енный исследовательской кафедры им. Патриции Робертс Харрис, Университет Джорджа Вашингтона, поверенный;
за Республику Албания: Его Превосходительство г-н Газменд Барбулу-ши, Чрезвычайный и Полномочный Посол Республики Албания в Королевстве Нидерландов, юрисконсульт,
г-н Йохен А. Фровайн, магистр сравнительного правоведения, почетный директор Института международного права им. Макса Планка, почетный профессор Хайдельбергского университета, член Института международного права, юрисконсульт,
г-н Терри Д. Гилл, профессор военного права в Амстердамском университете и доцент международного публичного права в Утрехтском университете, юрисконсульт;
за Федеративную Республику Германия: г-жа Зузанне Васум-Райнер, юрисконсульт, Федеральное министерство иностранных дел (Берлин);
за Королевство Саудовская Аравия: Его Превосходительство г-н Абдулла А. аш-Шагруд, Посол Королевства Саудовская Аравия в Королевстве Нидерландов, глава делегации;
за Аргентинскую Республику: Ее Превосходительство г-жа Сусана Руис Се- рутти, Посол, юрисконсульт в Министерстве иностранных дел, внешней торговли и по делам культов, глава делегации;
за Австрийскую Республику: Его Превосходительство г-н Хельмут Тихий, Посол, заместитель юрисконсульта, Федеральное министерство европейских и международных дел;
за Азербайджанскую Республику: Его Превосходительство г-н Агшин Мехдиев, Посол и Постоянный представитель Азербайджана при Организации Объединенных Наций;
за Республику Беларусь: Ее Превосходительство г-жа Елена Гриценко, Посол Республики Беларусь в Королевстве Нидерландов, глава делегации;
за Многонациональное Государство Боливия: Его Превосходительство г-н Роберто Кальса- дилья Сармьенто, Посол Многонационального Государства Боливия в Королевстве Нидерландов;
за Федеративную Республику Бразилия: Его Превосходительство г-н Жозе Артур Денот Медейрус, Посол Федеративной Республики Бразилия в Королевстве Нидерландов;
за Республику Болгария: г-н Златко Димитров, доктор юридических наук, директор Управления международного права, Министерство иностранных дел, глава делегации;
за Республику Бурунди: г-н Тома Баранкице, правовой референт, поверенный,
г-н Жан д’Аспремон, доцент, Амстердамский университет, приглашенный руководитель курса, Лёвенский католический университет, поверенный;
за Китайскую Народную Республику: Ее Превосходительство г-жа Сюэ Ханьцинь, Посол при Ассоциации государств ЮгоВосточной Азии (АСЕАН), юрисконсульт Министерства иностранных дел, член Комиссии международного права, член Института международного права, глава делегации;
за Республику Кипр: Его Превосходительство г-н Яковос Друшио- тис, Посол Республики Кипр в Королевстве Нидерландов,
г-н Вон Лоу, королевский адвокат, член английской адвокатуры, профессор международного права, удостоенный Чичелской кафедры, Оксфордский университет, поверенный и адвокат,
г-н Поливиос Г. Поливиу, поверенный и адвокат;
за Республику Хорватия: Ее Превосходительство г-жа Андрея Метелко-Згомбич, Посол, главный советник по правовым вопросам в Министерстве иностранных дел и европейской интеграции;
за Королевство Дания: Его Превосходительство г-н Томас Винклер, Посол, заместитель секретаря по правовым вопросам, Министерство иностранных дел, глава делегации;
за Королевство Испания: г-жа Консепсьон Эскобар Эрнандес, юрисконсульт, глава Департамента международного права, Министерство иностранных дел и сотрудничества, глава делегации и адвокат;
за Соединенные Штаты Америки: г-н Харолд Хонджу Го, юрисконсульт, Государственный департамент, глава делегации и адвокат;
за Российскую Федерацию: Его Превосходительство г-н Кирилл Геворгян, Посол, директор Правового департамента, Министерство иностранных дел, глава делегации;
за Финляндскую Республику: г-жа Пяйви Каукоранта, генеральный директор, Правовая служба, Министерство иностранных дел,
г-н Мартти Коскенниеми, профессор Хельсинкского университета;
за Французскую Республику: г-жа Эдвиж Белльяр, директор по правовым вопросам, Министерство иностранных и европейских дел,
г-н Матьяс Форто, профессор Университета «Париж-Запад – Нантер – Ла-Дефанс»;
за Иорданское Хашимитское Королевство: Его Королевское Высочество принц Зейд Раад Зейд аль-Хусейн, Посол Иорданского Хашимитского Королевства в Соединенных Штатах Америки, глава делегации;
за Королевство Норвегия: г-н Рольф Эйнар Фифе, генеральный директор, Департамент по правовым вопросам, Министерство иностранных дел, глава делегации;
за Королевство Нидерландов: г-жа Лисбет Лейнзад, юрисконсульт, Министерство иностранных дел;
за Румынию: г-н Богдан Ауреску, статс-секретарь, Министерство иностранных дел,
г-н Космин Динеску, генеральный директор по правовым вопросам, Министерство иностранных дел;
за Соединенное Королевство Великобритании и Северной Ирландии: г-н Дэниел Бетлехем, королевский адвокат, юрисконсульт при Министерстве иностранных дел и по делам Содружества, представитель Соединенного Королевства Великобритании и Северной Ирландии, поверенный и адвокат,
г-н Джеймс Крофорд, старший адвокат, профессор международного права, удостоенный Уэвеллской кафедры, Кембриджский университет, член Института международного права, поверенный и адвокат;
за Боливарианскую Республику Венесуэла: г-н Алехандро Флеминг, заместитель Министра по делам Европы в Министерстве народнойвласти по иностранным делам;
за Социалистическую Республику Вьетнам: Ее Превосходительство г-жа Нгуен Тхи Хоанг Ань, доктор права, генеральный директор, Департамент международного права и договоров, Министерство иностранных дел.
В ходе устного производства члены Суда задали вопросы участникам; некоторые из них представили ответы в письменной форме, как это требовалось, в пределах установленного срока.
В устном производстве принимал участие судья Ши; впоследствии 28 мая 2010 года он вышел в отставку, завершив работу в Суде.
I. ЮРИСДИКЦИЯ И ДИСКРЕЦИОННОЕ ПРАВО
При получения запроса о вынесении консультативного заключения Суд, в первую очередь, должен рассмотреть вопрос о том, обладает ли он необходимой юрисдикцией для вынесения запрошенного заключения и, в случае утвердительного ответа – есть ли какие-либо основания, в силу которых Суд, пользуясь своим дискреционным правом, должен отказаться осуществлять такую юрисдикцию (Законность угрозы ядерным оружием или его применения, Консультативное заключение, Официальные отчеты 1996 (I), с. 232, п. 10; Правовые последствия строительства стены на оккупированной палестинской территории, Консультативное заключение, Официальные отчеты 2004 (I), с. 144, п. 13)
A. Юрисдикция
Таким образом, Суд, в первую очередь, рассматривает вопрос о том, обладает ли он юрисдикцией для вынесения консультативного заключения, запрошенного Генеральной Ассамблеей 8 октября 2008 г. Полномочия Суда выносить консультативное заключение закреплено в Статье 65, параграф 1, его Статута, согласно которому:
«Суд может давать консультативные заключения по любому юридическому вопросу по запросу любого органа, уполномоченного делать такие запросы в соответствии с Уставом ООН.»
Применяя данное положение, Суд указал следующее:
“…Предпосылкой осуществления Судом юрисдикции заключается в том, что запрос о вынесении консультативного заключения должен быть направлен органом, должным образом уполномоченным в соответствии с положениями Устава на направление таких запросов, что он должен быть направлен в отношении юридического вопроса, и что, кроме случаев, касающихся Генеральной Ассамблеи или Совета Безопасности, вопрос должен входить в сферу деятельности органа, направившего его.» (Ходатайство о пересмотре решения No. 273 Административного трибунала ООН, Консультативное заключение, Официальные отчеты 1982, сс. 333-334, п. 21.)
Именно Суд определяет, имеет ли орган ООН или особое ведомство, направившее запрос о вынесении консультативного заключения, соответствующую компетенцию. Генеральная Ассамблея уполномена направлять запросы о вынесении консультативного заключения на основании Статьи 96 Устава, которая гласит следующее:
«1. Генеральная Ассамблея или Совет Безопасности могут запрашивать от Международного Суда консультативные заключения по любому юридическому вопросу.
Другие органы ООН и особые ведомство, которым Генеральная Ассамблея может дать в любое время разрешение на это, также могут запрашивать от Суда консультативные заключения по юридическим вопросам, связанным с их сферой деятельности.»
Несмотря на то, что параграф 1 Статьи 96 наделяет Генеральную Ассамблею полномочиями запрашивать консультативные заключения по «любому юридическому вопросу», в прошлом Суд иногда указывал на необходимость связи между вопросом, являющимся предметом запроса о вынесении консультативного заключения, и деятельностью Генеральной Ассамблеи (Толкование мирных договоров с Болгарией, Венгрией и Румынией, Первый этап, Консультативное заключение, Официальные отчеты 1950, с. 70; Законность угрозы ядерным оружием или его применения, Консультативное заключение, Официальные отчеты 1996 (I), сс. 232-233, пп. 11-12; Правовые последствия строительства стены на оккупированной палестинской территории, Консультативное заключение, Официальные отчеты 2004 (I), с. 145, пп. 16-17).
Суд отмечает, что Статья 10 Устава предусматривает следующее:
«Генеральная Ассамблея может обсуждать любые вопросы и ситуации, находящиеся в рамках настоящего Устава или касающиеся полномочий и функций любых органов, предусмотренных настоящим Уставом, и, кроме случаев, установленных в Статье 12, давать рекомендации членам ООН или Совету безопасности по любым таким вопросам и ситуациям.»
Кроме того, Статья 11, параграф 2, Устава непосредственно наделяет Генеральную Ассамблею полномочиями обсуждать «любые вопросы, связанные с поддержанием международного мира и безопасности, поставленные перед нею каким-либо членом ООН» и, с учетом ограничений, предусмотренных положениями Статьи 12, давать рекомендации по любым таким вопросам.
Статья 12, параграф 1, Устава предусматривает:
«Когда Совет Безопасности выполняет возложенные на него настоящим Уставом функции по отношению к какому-либо спору или ситуации, Генеральная Ассамблея не может делать какие-либо рекомендации, касающиеся данного спора или ситуации, если Совет Безопасности не запросит об этом.»
В рамках настоящего разбирательства было указано, что, поскольку Совет Безопасности занимается ситуацией в Косово, то согласно Статье 12, параграф 1, Генеральная Ассамблея не обладает полномочиями запрашивать консультативное заключение согласно Уставу и, соответственно, не может реализовать разрешение, предусмотренное положениями Статьи 96, параграф 1. Однако Суд замечает, как он это уже делал ранее, что «запрос о вынесении консультативного заключения сама по себе не представляет «рекомендацию» Генеральной Ассамблеи «в отношении какого-либо спора или ситуации» (Правовые последствия строительства стены на оккупированной палестинской территории, Консультативное заключение, Официальные отчеты 2004 (I), с. 148, п. 25). Таким образом, хотя Статья 12 и ограничивает сферу охвата решений, которые Генеральная Ассамблея может принимать после получения заключения Суда (вопрос, в отношении которого Суд не обязан принимать решение в настоящем контексте), сама по себе она не ограничивает разрешение запрашивать консультативные заключения, предоставленное Генеральной Ассамблее согласно Статье 96, параграф 1. Вопрос о том, может ли определение границ соответствующих полномочий Совета Безопасности и Генеральной Ассамблеи – один из аспектов которого регулируется положениями Статьи 12 – стать основанием для Суда не реализовывать в данном деле свою юрисдикцию на вынесение консультативного заключения – это самостоятельный вопрос (который будет рассмотрен Судом в параграфах 29-48 ниже).
Именно Суд определяет, является ли вопрос, по которому его просят вынести заключение, «юридическим вопросом» в рамках значения Статьи 96 Устава и Статьи 65 Статута. В настоящем деле вопрос, поставленный перед Судом Генеральной Ассамблеей, заключается в том, соответствует ли «нормам международного права» провозглашение независимости. Вопрос, прямо требующий от Суда ответа на то, соответствует ли международному праву какое-либо действие, безусловно, представляется юридическим вопросом; Суд уже отмечал ранее, вопросы «сформулированные в юридических терминах и затрагивающие проблемы международного права … по своему характеру допускают ответ, основанный на положениях права» (Западная Сахара, Консультативное заключение, Официальные отчеты 1975, с. 18, п. 15) и, следовательно, являются вопросами правового характера в целях Статьи 96 Устава и Статьи 65 Статута.
Тем не менее, некоторые участники настоящего разбирательства сочли, что вопрос, поставленный Генеральной Ассамблеей, на самом деле, не является юридическим вопросом. Согласно этому утверждению, международное право не регулирует акт принятия декларации независимости, который следует рассматривать как политический акт; только внутреннее конституционное право регулирует акт принятия такой декларации, в то время как юрисдикция Суда выносить консультативные заключения ограничивается вопросами международного права. Тем не менее, в данном деле Суд просили вынести заключение не в отношении того, соответствует ли декларация независимости какой-либо норме внутреннего права, а в отношении того, соответствует ли она нормам международного права. Суд может ответить на этот вопрос посредством анализа международного права, и ему не нужно вторгаться в систему внутреннего права.
Кроме того, Суд уже неоднократно заявлял, то обстоятельство, что какой-то вопрос имеет политические аспекты, является недостаточным для того, чтобы лишить этот вопрос его характера как юридического вопроса (Ходатайство о пересмотре решения No. 158 Административного трибунала ООН, Консультативное заключение, Официальные отчеты 1973, с. 172, п. 14). Какими бы ни были его политические аспекты, Суд не может отказываться реагировать на юридические элементы вопроса, в котором ему предлагается выполнить по существу судебную задачу, а именно дать оценку акту на основе международного права. Суд также четко указал, что при разрешении юрисдикционной проблемы в отношении того, является ли поставленный перед ним вопрос юридическим вопросом, его не интересует ни политический характер мотивов, которые могли обусловить запрос, ни политические последствия, которые может иметь его заключение (Условия приема государства в члены ООН (Статья 4 Устава), Консультативное заключение, 1948, Официальные отчеты 1947-1948, с. 61, и Законность угрозы ядерным оружием или его применения, Консультативное заключение, Официальные отчеты 1996 (I), с. 234, п. 13).
В свете вышесказанного Суд считает, что он обладает юрисдикцией для вынесения консультативного заключения в ответ на запрос Генеральной Ассамблеи.
B. Дискреционное право
Однако то обстоятельство, что Суд обладает юрисдикцией, не означает, что он обязан осуществить ее:
«В прошлом Суд неоднократно напоминал, что Статья 65, параграф 1, Статута, которая предусматривает, что ‘Суд может давать консультативное заключение …’ (выделение добавлено), должна толковаться в том смысле, что Суд имеет дискреционное полномочие воздерживаться от вынесения консультативного заключения, даже если соблюдены условия в отношении юрисдикции.” (Правовые последствия строительства стены на оккупированной палестинской территории, Консультативное заключение, Официальные отчеты 2004 (I), с. 156, п. 44.)
Дискреционное право в отношении того, отвечать ли на запрос о вынесении консультативного заключения, существует для того, чтобы оградить целостность судебной функции Суда и его характер как главного судебного органа Организации Объединенных Наций (Статус Восточной Карелии, Консультативное заключение, 1923, С.C.I.J., Серия B, No. 5, с. 29; Ходатайство о пересмотре решения No. 158 Административного трибунала ООН, Консультативное заключение, Официальные отчеты 1973, с. 175, п. 24; Ходатайство о пересмотре решения No. 273 Административного трибунала ООН, Консультативное заключение, Официальные отчеты 1982, с. 334, п. 22; и Правовые последствия строительства стены на оккупированной палестинской территории, Консультативное заключение, Официальные отчеты 2004 (I), сс. 156-157, пп. 44-45).
Вместе с тем Суд помнит о том, что его ответ на запрос о вынесении консультативного заключения «представляет собой его участие в деятельности Организации, и, в принципе, он не должен отказывать в этом» (Толкование мирных договоров с Болгарией, Венгрией и Румынией, Первый этап, Консультативное заключение, Официальные отчеты 1950, с. 71; Вопрос иммунитета от уголовной юрисдикции Специального докладчика Комиссии по правам человека, Консультативное заключение, Официальные отчеты 1999 (I), сс. 78-79, п. 29; Правовые последствия строительства стены на оккупированной палестинской территории, Консультативное заключение, Официальные отчеты 2004 (I), с. 156, п. 44). Таким образом, в соответствии с практикой Суда только «веские основания» могут заставить Суд отказаться от вынесения заключения по запросу, находящемуся в рамках его юрисдикции (Решения Административного трибунала МОТ по искам, поданным против ЮНЕСКО, Официальные отчеты 1956, с. 86; Правовые последствия строительства стены на оккупированной палестинской территории, Консультативное заключение, Официальные отчеты 2004 (I), с. 156, п. 44).
Суд обязан убедиться в целесообразности осуществления им своей судебной функции в настоящем деле. Поэтому Суд тщательно изучает вопрос о том, имеются ли у него, в свете прошлой судебной практики, веские основания для того, чтобы отказаться от выполнения запроса Генеральной Ассамблеи.
Один аргумент, выдвинутый рядом участников настоящего разбирательства, касается мотивов запроса. Эти участники обратили внимание на заявлении единственного автора резолюции, в которой Генеральная Ассамблея запросила заключение Суда относительно того, что «консультативное заключение Суда станет нейтральной в политическом отношении, однако авторитетной в судебном отношении директивой для многих стран, все еще пытающихся определить свой подход к одностороннему провозглашению независимости с точки зрения его соответствия нормам международного права.
Поддержка этого проекта резолюции также будет способствовать подтверждению ключевого принципа: права любого государства-члена ООН обратиться к Суду с простым, основополагающим вопросом, касающимся проблемы, которую он считает чрезвычайно важной. Голосование против него будет фактически означать отказ любой стране – сейчас и в будущем – в праве обращаться в судебные инстанции посредством системы ООН» (A/63/PV.22, с. 1.)
По мнению этих участников, данное заявление демонстрирует, что заключение Суда запрашивается не для оказания содействия Генеральной Ассамблее, а для обслуживания интересов одного государства и что в этой связи Суд должен воздержаться от ответа.
Консультативная юрисдикция представляет собой не одну из форм обращения государств к Суду, а средство, с помощью которого Генеральная Ассамблея и Совет Безопасности, а также другие органы ООН и организации, которым Генеральная Ассамблея прямо разрешила сделать это в соответствии со Статьей 96, параграф 2, Устава, могут получить заключение Суда в целях содействия им в осуществлении их деятельности. Заключение Суда дается не государствам, а тому органу, который его запросил (Толкование мирных договоров с Болгарией, Венгрией и Румынией, Первый этап, Консультативное заключение, Официальные отчеты 1950, с. 71). Тем не менее, именно по этой причине мотивы отдельных государств, которые являются авторами или которые голосуют за принятие резолюции с запросом о вынесении консультативного заключения, не имеют значения для осуществления Судом его дискреционного права, в отношении того, давать ли ответ на запрос. Как отметил Суд в своем консультативном заключении о Законности угрозы ядерным оружием или его применения, «если Ассамблея, приняв резолюцию, запросила консультативное заключение по юридическому вопросу, Суд, при определении того, существуют ли какие-либо веские основания для того, он отказался дать такое заключение, не должен принимать во внимание истоки или политическую историю данного запроса, или же распределение голосов в отношении принятой резолюции « (Отчеты МОТ 1996 (I), с. 237, п. 16).
Некоторые участники разбирательства отметили также, что резолюция 63/3 не содержит указаний в отношении цели, для которой Генеральной Ассамблее необходимо заключение Суда, и ничто не свидетельствует о том, что это заключение будет иметь полезный правовой эффект. Данный аргумент не может быть принят. Суд неизменно подчеркивал, что именно орган, который запрашивает заключение, а не Суд, должен определять, нужно ли ему данное заключение для надлежащего выполнения своих функций. В своем Консультативном заключении о Законности угрозы ядерным оружием или его применения, Суд отклонил аргумент, согласно которому он должен отказаться давать ответ на запрос Генеральной Ассамблеи на том основании, что Генеральная Ассамблея не объяснила Суду, для какой цели она запрашивает заключение, заявив следующее: «не дело Суда претендовать на решение вопроса о том, нуждается ли Ассамблея в консультативном заключении для выполнения своих функций или нет. Генеральная Ассамблея имеет право сама принимать решение о целесообразности заключения с учетом своих нужд.» (Отчеты МОТ 1996 (I), с. 237, п. 16.)
Аналогичным образом, в консультативном заключении о Правовых последствиях строительства стены на оккупированной палестинской территории, Суд указал, что «Суд не может подменять своей оценкой целесообразности запрошенного заключения оценку органа, который запрашивает такой заключение, а именно Генеральной Ассамблеи” (Отчеты МОТ 2004 (I), с. 163, п. 62).
Суд также не считает, что он должен отказываться отвечать на запрос Генеральной Ассамблеи на основе соображений некоторых участников разбирательства о том, что его заключение может привести к отрицательным политическим последствиям. Как Суд не может подменять своей оценкой оценку запрашивающего органа в отношении того, является ли его заключение целесообразным для этого органа, он также не может – особенно в случае, когда нет основы для того, чтобы можно было бы сделать такую оценку – подменяться своим собственным мнением оценку того, будет ли заключение иметь отрицательные последствия. Как заявил Суд в своем консультативном заключении Законность угрозы ядерным оружием или его применения, в ответ на представление о том, что ответ Суда может негативно повлиять на переговоры по разоружению, и с учетом того, что были высказаны противоположные аргументы по этому вопросу, «не существует очевидных критериев, позволяющих ему отдать предпочтение одной оценке по сравнению с другой» (Законность угрозы ядерным оружием или его применения, Консультативное заключение, Официальные отчеты 1996 (I), с. 237, п. 17; см. также Западная Сахара, Консультативное заключение, Официальные отчеты 1975, с. 37, п. 73; и Правовые последствия строительства стены на оккупированной палестинской территории, Консультативное заключение, Официальные отчеты 2004 (I), сс. 159-160, пп. 51-54).
Один из важных вопросов, который Суд обязан изучить, заключается в том, должен ли Суд как главный судебный орган ООН, с учетом соответствующих функций Совета Безопасности и Генеральной Ассамблеи в отношении ситуации в Косово, отказаться отвечать на запрос, который был ему направлен, на том основании, что запрос о вынесении Судом заключения поступил от Генеральной Ассамблеи, а не от Совета Безопасности.
В течение более 10 лет до поступления рассматриваемого запроса о вынесении консультативного заключения решения в отношении ситуации в Косово принимал Совет Безопасности в порядке осуществления своей ответственности за поддержание международного мира и безопасности. Впервые Совет принял решение, конкретно касающееся ситуации в Косово, 31 марта 1998 года, приняв резолюцию 1160 (1998). За ней последовали резолюции 1199 (1998), 1203 (1998) и 1239 (1999). 10 июня 1999 года Совет принял резолюцию 1244 (1999), которая уполномочила учредить международное военное присутствие (впоследствии известное как «СДК») и международное гражданское присутствие (Миссия ООН по делам временной администрации в Косово, «МООНК») и создала рамки для администрации в Косово. В резолюции 1367 (2001) Совет Безопасности постановил прекратить действие запретов на продажу или поставку вооружений, установленных пунктом 8 резолюции 1160 (1998). Совет Безопасности получает периодические доклады от Генерального секретаря о деятельности МООНК. В досье, представленном Генеральным секретарем Суду, зафиксировано, что в период с 2000 по конец 2008 года Совет Безопасности собирался для рассмотрения ситуации в Косово 29 раз. Хотя декларация независимости, являющаяся предметом рассматриваемого запроса, Советом обсуждалась, Совет не принял по поводу нее никаких решений (Совет Безопасности, предварительный стенографический отчет, 18 февраля 2008 года, 15 ч. 00 м. (S/PV.5839); Совет Безопасности, предварительный стенографический отчет, 11 марта 2008 года, 15 ч. 00 м. (S/PV.5850)).
Генеральная Ассамблея также принимала резолюции по поводу ситуации в Косово. До принятия Советом Безопасности резолюции 1244 (1999) Генеральная Ассамблея приняла пять резолюций о положении в области прав человека в Косово (резолюции 49/204, 50/190, 51/111, 52/139 и 53/164). После резолюции 1244 (1999) Генеральная Ассамблея приняла еще одну резолюцию о положении в области прав человека в Косово (резолюция 54/183 от 17 декабря 1999) и 15 резолюций о финансировании МООНК (резолюции 53/241, 54/245A, 54/245B, 55/227A, 55/227B, 55/295, 57/326, 58/305, 59/286A, 59/286B, 60/275, 61/285, 62/262, 63/295 и 64/279). Тем не менее, более широкое рассмотрение вопросов ситуации в Косово не было частью повестки дня Генеральной Ассамблеи в момент объявления независимости и, соответственно, в сентябре 2008 года возникла необходимость утвердить новый пункт повестки дня для рассмотрения предложения о направлении запроса на вынесение заключения Суда.
В свете вышеизложенного было указано, что с учетом соответствующих полномочий Совета Безопасности и Генеральной Ассамблеи, в случае запроса о вынесении заключения Суда по поводу того, соответствует ли дек-ларация независимости нормам международного права, такой запрос должен исходить, скорее, от Совета Безопасности и что это обстоятельство является веским основанием для того, чтобы Суд не отвечал на просьбу, исходящую от Генеральной Ассамблеи. Такой вывод, как было заявлено, обусловлен как характером участия Совета Безопасности в решении этого вопросе, так и тем, что для ответа на поставленный вопрос Суду неизбежно придется толковать и применять резолюцию 1244 (1999) Совета Безопасности с тем, чтобы определить, соответствует ли декларация независимости нормам международного права.
Хотя представленный Суду запрос касается одного аспекта ситуации, которую Совет Безопасности характеризует как угрозу международного мира и безопасности и которая, по-прежнему, стоит в повестке дня Совета в этом его качестве, это не означает, что Генеральная Ассамблея не имеет законного интереса в данном вопросе. Статьи 10 и 11 Устава наделяют Генеральную Ассамблею очень широкими полномочиями для обсуждения вопросов, входящих в сферу деятельности ООН, в том числе вопросов, касающихся международного мира и безопасности. Эти полномочия не ограничиваются ответственностью за поддержание международного мира и безопасности, которая возложена на Совет Безопасности согласно Статье 24, параграф 1. Как указал Суд в консультативном заключении о Правовых последствиях строительства стены на оккупированной палестинской территории, параграф 26, «Статья 24 касается главной, но не обязательно исключительной компетенции». То обстоятельство, что ситуация в Косово рассматривается Советом Безопасности и что в отношении этой ситуации Совет осуществляет свои полномочия согласно Главе VII, не препятствует тому, чтобы Генеральная Ассамблея обсуждала любые аспекты этой ситуации, включая декларацию независимости. Ограничение, которое Устав устанавливает в отношении Генеральной Ассамблеи с тем, чтобы оградить роль Совета Безопасности, содержится в Статье 12 и ограничивает полномочие Генеральной Ассамблеи выносить рекомендации после обсуждения, а не ее полномочие проводить такое обсуждение.
Кроме того, Статья 12 не препятствует принятию Генеральной Ассамблеей любых решений в отношении угроз международному миру и безопасности, которые находятся на рассмотрении Совета Безопасности. Суд довольно подробно проанализировал этот вопрос в параграфах 26 и 27 своего консультативного заключения о Правовых последствиях строительства стены на оккупированной палестинской территории, в которых Суд отметил, что со временем стала более активно проявляться тенденция, в соответствии с которой Генеральная Ассамблея и Совет Безопасности одновременно рассматривают один и тот же вопрос, касающийся поддержания международного мира и безопасности, и указал, что Совет Безопасности чаще занимается аспектами, которые касаются международного мира и безопасности, а Генеральная Ассамблея рассматривает вопрос более широко, затрагивая также гуманитарные, социальные и экономические аспекты.
Рассмотрение Судом этой проблемы в своем консультативном заключении Правовые последствия строительства стены на оккупированной палестинской территории производилось в связи с изучением того, обладает ли Суд юрисдикцией для вынесения консультативного заключения, а не того, следует ли ему использовать свое дискреционное право не давать заключения. В настоящем деле Суд уже решил, что Статья 12 Устава не лишает его юрисдикции, возложенной на него Статьей 96, параграф 1 (параграфы 23 и 24, указанные выше). Однако Суд полагает, что к проблеме использования дискреционного права в данном деле также имеет отношение анализ, содержащийся в консультативном заключении 2004 года. Этот анализ показал, что то обстоятельство, что какой-либо вопрос входит в сферу главной ответственности Совета Безопасности применительно к ситуациям, которые могут влиять на поддержание международного мира и безопасности, и что Совет осуществляет свои полномочия в этом отношении, не препятствует тому, чтобы Генеральная Ассамблея обсуждала эту же ситуацию или в пределах, установленных Статьей 12, выносила по ней рекомендации. Кроме того, как указал Суд в своем консультативном заключении 2004, резолюция 377A (V) Генеральной Ассамблеи («Единство в пользу мира») предусматривает вынесение Генеральной Ассамблее рекомендаций относительно коллективных мер по восстановлению международного мира и безопасности во всех случаях, когда имеются основания усматривать угрозу миру, нарушения мира или акт агрессии, и Совет Безопасности оказывается не в состоянии действовать ввиду разногласия постоянных членов (Правовые последствия строительства стены на оккупированной палестинской территории, Консультативное заключение, Официальные отчеты 2004 (I), с. 150, п. 30). Эти соображения имеют отношение к вопросу о том, представляет ли собой разграничение полномочий Совета Безопасности и Генеральной Ассамблеи веское основание для того, чтобы Суд отказался отвечать на запрос Генеральной Ассамблеи о вынесении заключения в настоящем деле.
Разумеется, факты настоящего дела значительно отличаются от фактов, лежащих в основе консультативного заключения Правовые последствия строительства стены на оккупированной палестинской территории. Положение на оккупированной палестинской территории активно рассматривалось Генеральной Ассамблеей в течение нескольких десятилетий, прежде чем она приняла решение просить Суд вынести заключение, и Генеральная Ассамблея обсуждала именно тот самый предмет, по которому было запрошено заключение Суда. В настоящем деле применительно к ситуации в Косово этим вопросом активно занимался Совет Безопасности. В этом контексте он обсуждал будущий статус Косово и декларацию независимости (см. параграф 37 выше). Разумеется, факты настоящего дела значительно отличаются от фактов, лежащих в основе консультативного заключения «Правовые последствия строительства стены на оккупированной палестинской территории». Положение на оккупированной палестинской территории активно рассматривалось Генеральной Ассамблеей в течение нескольких десятилетий, прежде чем она приняла решение просить Суд вынести заключение, и Генеральная Ассамблея об-суждала именно тот самый предмет, по которому было запрошено заключение Суда. В настоящем деле применительно к ситуации в Косово этим вопросом активно занимался Совет Безопасности. В этом контексте он обсуждал будущий статус Косово и декларацию независимости (см. пункт 37 выше).
Однако цель консультативной юрисдикции заключается в том, чтобы дать возможность органам ООН и другим уполномоченным учреждениям получать заключения Суда, которые в будущем помогут им в осуществлении их функций. Суд не может определять, какие шаги Генеральная Ассамблея может пожелать предпринять после получения заключение Суда или какие последствия это заключение может иметь применительно к этим шагам. Как показано в предыдущих параграфах, Генеральная Ассамблея правомочна обсуждать декларацию независимости и, в пределах, о которых говорилось в параграфе 42 выше, выносить рекомендации в отношении этого или других аспектов ситуации в Косово без посягательства на полномочия Совета Безопасности. С учетом вышеизложенного, то обстоятельство, что до настоящего времени декларация независимости обсуждалась только в Совете Безопасности, и именно Совет принимал решения в отношении ситуации в Косово, не является веским основанием для того, чтобы Суд отказывался отвечать на запрос Генеральной Ассамблеи.
Кроме того, хотя определяющим фактором для ответа на это возражение в отношении вынсеения Судом заключения является объем будущего обсуждения и решений, Суд также отмечает, что Генеральная Ассамблея в прошлом принимала решения в отношении ситуации в Косово. Как указано в параграфе 38 выше, в период 1995-1999 годов Генеральная Ассамблея приняла шесть резолюций, касавшихся положения прав человека в Косово. Последняя из них, резолюция 54/183, была принята 17 декабря 1999 года, спустя шесть месяцев после принятия Советом Безопасности резолюции 1244 (1999). Хотя эта резолюция была посвящена правам человека и гуманитарным вопросам, в ней также (в п. 7) отмечалась озабоченность Генеральной Ассамблеи в связи с возможной «катонизацией» Косово. Кроме того, с 1999 года Генеральная Ассамблея ежегодно утверждала в соответствии со Статьей 17, параграф 1, Устава, бюджет МООНК (см. параграф 38 выше). В этой связи Суд отмечает, что Генеральная Ассамблея осуществляла свои собственные функции в отношении ситуации в Косово.
Далее Суд отмечает, что то обстоятельство, что ему неизбежно придется толковать и применяться положения резолюции 1244 (1999) Совета Безопасности в ходе ответа на вопрос, поставленный Генеральной Ассамблеей, не является веским основанием для того, чтобы не отвечать на этот вопрос. Хотя толкование и применение решения одного из политических органов ООН является, в первую очередь, обязанностью органа, который принял этой решение, Суду, являющемуся главным судебным органом ООН, также часто приходится изучать толкование и юридические последствия таких решений. Он делает это как в порядке осуществления своей консультативной юрисдикции (см., например, Некоторые расходы ООН (Статья 17, параграф 2, Устава), Консультативное заключение, Официальные отчеты 1962, с. 175; и Юридические последствия для государств, вызываемые продолжающимся присуствие Южной Африки в Намибии (Юго-западная Африка) вопреки резолюции Совета Безопасности 276 (1970), Консультативное заключение, Официальные отчеты 1971, сс. 51-54, пп. 107-116), так и в порядке осуществления своей юрисдикции в отношении споров (см., например, Вопросы толкования и применения Монтреальской конвенции 1971 года, вытекающие из воздушного инцидента над Локерби (Ливийская Арабская Джамахирия против Соединенного Королевства), Временные меры, Постановление от 14 апреля 1992, Официальные отчеты 1992, с. 15, пп. 39-41; Вопросы толкования и применения Монтреальской конвенции 1971 года, вытекающие из воздушного инцидента над Локерби (Ливийская Арабская Джамахирия против Соединенного Королевства), Временные меры, Постановление от 14 апреля 1992, Официальные отчеты 1992, сс. 126-127, пп. 42-44).
Поэтому Суд находит, что выполнение им такой задачи не является несовместимым с целостностью его судебной функции. Вопрос скорее заключается в том, следует ли ему отказаться выполнять запрос, если его об этом не просит соответствующий орган. Однако в своем консультативном заключении Некоторые расходы ООН, Суд ответил на вопрос, поставленный Генеральной Ассамблеей, хотя при том он неизбежно должен был давать толкование ряду резолюций Совета Безопасности (в частности резолюциям 143, 145 и 146 1960 года и 161 и 169 1961 года) (Некоторые расходы ООН (Статья 17, параграф 2, Устава), Консультативное заключение, Официальные отчеты 1962, сс. 175-177). Суд отмечает также, что в своем консультативном заключении Условия приема государства в члены ООН (статья 4 Устава)» (Отчеты МС 1947-1948, pp. 61-62) он отреагировал на запрос Генеральной Ассамблеи, хотя этот запрос касался заявлений, сделанных на заседании Совета Безопасности, и поэтому, как было указано, Суд должен осуществить свое дискреционное право и отказаться отвечать (Условия приема государства в члены ООН (Статья 4 Устава), Производство и документы Международного суда, с. 90). Когда же, как в данном случае, Генеральная Ассамблея имеет законный интерес в ответе на какой-либо вопрос, то обстоятельство, что ответ может отчасти затрагивать решение Совета Безопасности не является достаточным для обоснования Судом отказа выносить свое заключение Генеральной Ассамблее.
Исходя из вышесказанного, Суд заключает, что у него нет веских оснований для отказа в осуществлении своей юрисдикции в отношении настоящего запроса.
II. ОБЪЕМ И СМЫСЛ ВОПРОСА
В этой части Суд рассматривает объем и смысл вопроса, по которому Генеральная Ассамблея просит его дать заключение. Генеральная Ассамблея сформулировала свой вопрос следующим образом:
«Соответствует ли одностороннее провозглашение независимости Временными институтами самоуправления Косово нормам международного права?»
Суд напоминает, что в ряде предыдущих случаев он отступал от формулировки поставленного перед ним вопроса, когда вопрос был сформулирован неадекватно (см, например, Толкование греко-турецкого соглашения от 1 декабря 1926г. (Итоговый протокол, Статья IV), Консультативное заключение, 1928, С.C.I.J., Серия B, No. 16) или когда Суд определял на основе изучения истории запроса, что запрос не отражает «юридические вопросы, о которых действительно идет речь» (Толкование соглашения от 25 марта 1951 между ВОЗ и Египтом, Консультативное заключение, Официальные отчеты 1980, с. 89, п. 35). Аналогичным образом, когда заданный вопрос был нечеток или двусмыслен, Суд, прежде чем выносить заключение, его уточнял (Ходатайство о пересмотре решения No. 273 Административного трибунала ООН, Консультативное заключение, Официальные отчеты 1982, с. 348, п. 46).
В настоящем деле вопрос, поставленный Генеральной Ассамблеей, сформулирован четко. Вопрос узок и конкретен; в нем запрашивается заключение Суда относительно того, соответствует ли декларация независимости нормам международного права. В вопросе не спрашивается о юридических последствиях этой декларации. В частности, в нем не спрашивается, достигло ли Косово государственности. В нем также не спрашивается о действительности или юридических последствиях признания Косово тем государствами, которые признали его в качестве независимого государства. Суд отмечает, что в предшествующих просьбах о вынесении консультативных заключений, когда Генеральная Ассамблея и Совет Безопасности хотели получить заключение Суда о юридических последствиях какого-либо решения, они формулировали вопрос так, чтобы этот аспект был прямо изложен (см., например, Юридические последствия для государств, вызываемые продолжающимся присутствием Южной Африки в Намибии (Юго-западная Африка) вопреки резолюции Совета Безопасности 276 (1970), Консультативное заключение, Официальные отчеты 1971, с. 16 и Правовые последствия строительства стены на оккупированной палестинской территории, Консультативное заключение, Официальные отчеты 2004 (I), с. 136). В этой связи Суд не считает, что для ответа на вопрос, поставленный Генеральной Ассамблеей, необходимо рассматривать такие проблемы, как привела ли декларация к созданию государства или каков статус актов о признании. Поэтому Суд не видит причин для того, чтобы изменять объем этого вопроса.
Между тем, есть два аспекта этого вопроса, которые нуждаются в комментариях. Во-первых, в тексте вопроса говорится об «одностороннем провозглашении независимости временными институтами самоуправления Косово» (резолюция 63/3 Генеральной Ассамблеи от 8 октября 2008 года, единственный параграф постановляющей части; выделение добавлено). Кроме того, в третьем параграфе преамбулы этой резолюции Генеральной Ассамблеи «напоминает, что 17 февраля 2008 года временные институты самоуправления Косово провозгласили независимость Сербии». Вопрос о том, действительно ли именно временные институты самоуправления Косово промульгировали декларацию независимости, оспаривается целым рядом участников настоящего разбирательства. Личность авторов декларации независимости, как показано ниже (параграфы 102-109), является тем аспектом, которые может повлиять на ответ на вопрос о том, соответствует ли эта декларация нормам международного права. Если бы Суд исходил из того, что этот аспект был определен Генеральной Ассамблеей, это оказалось бы несовместимым с надлежащим осуществлением судебной функции.
Суд также не считает, что Генеральная Ассамблея намеревалась ограничивать свободу Суда самому определиться по этому аспекту. Суд отмечает, что в пункте повестки дня, по которому обсуждалось то, что выразилось в резолюции 63/3, не говорится о личности авторов декларации, и он просто называется «Запрос о вынесении Международным Судом консультативного заключения относительно того, соответствует ли декларация независимости Косово нормам международного права” (резолюция 63/3 Генеральной Ассамблеи от 8 октября 2008; выделение добавлено). Формулировка этого пункта повестки дня была предложена Республикой Сербия, единственным автором резолюции 63/3, когда она попросила включить в повестку дня 63й сессии Генеральной Ассамблеи (Письмо Постоянного представителя Сербии ООН на имя Генерального секретаря, 22 августа 2008 г., A/63/195) дополнительный пункт. Этот пункт повестки дня затем стал названием проекта резолюции, которая стала впоследствии резолюцией 63/3. Общим элементом пункта повестки дня и названия самой резолюции является то, соответствует ли декларация независимости нормам международного права. Кроме того, в ходе обсуждения проекта резолюции не затрагивался вопрос ни о личности авторов декларации, ни о расхождении между названием резолюции и формулировкой вопроса, который был в ней задан Суду (A/63/ PV.22).
Как заявил Суд в другом контексте:
«Не следует думать, что Генеральная Ассамблея … будет пытаться препятствовать или мешать Суду в выполнении им своих судебных функций; Суд должен иметь полную свободу действий при рассмотрении всех соответствующих имеющихся у него данных для формирования своего заключения по вопросу, поставленному перед ним в запросе о вынесении консультативного заключения.» (Некоторые расходы ООН (Статья 17, параграф 2, Устава), Консультативное заключение, Официальные отчеты 1962, с. 157.)
Это соображение применимо и к настоящему делу. При оценке того, соответствует ли декларация независимости нормам международного права, Суд должен быть свободен в рассмотрении всех материалов и принятии для себя решения о том, была ли эта декларация промульгирована временными институтами самоуправления или каким-то другим органом.
Хотя многие участники настоящего разбирательства ссылались на заключение Верховного суда Канады по делу об обращении генерал-губернатора по поводу некоторых вопросов, касающихся отделения Квебека от Канады ([1998] 2 Сборник решений Верховного суда США (SCR) 217; 161 Юридическая хроника доминионов (DLR) (4й) 385; 115 Отчеты по международному праву (ILR) 536), Суд отмечает, что вопрос в настоящем деле значительно отличается от вопроса, поставленного перед Верховным судом Канады.
В том случае вопрос звучал следующим образом:
«Предоставляет ли международное право Национальной ассамблее, законодательному органу или правительству Квебека право осуществить отделение Квебека от Канады в одностороннем порядке? В этой связи су-ществует ли в международном праве право на самоопределение, которое наделяло бы Национальную ассамблею, законодательный орган или правительство Квебека правом осуществить отделение Квебека от Канады в одностороннем порядке?»
Вопрос, поставленный перед Верховным судом Канады, заключался в том, существует ли право «осуществить отделение» и существует ли норма международного права, которая наделяет любой из перечисленных органов позитивным правомочием. В отличие от этого Генеральная Ассамблея задала вопрос о том, «соответствует ли» провозглашение независимости нормам международного права, и что ответ на этот вопрос связан с тем, запрещает ли применимое международное право провозглашение независимости. Если Суд придет к выводу, что запрещает, тогда в качестве ответа на поставленный вопрос он должен заявить, что декларация независимости не соответствовала нормам международного права. Отсюда следует, что задача, которую призван выполнить Суд, заключается в определении того, была ли декларация независимости принята в нарушение норм международного права. Поставленный перед Судом вопрос не требует, чтобы Суд занимал позицию по вопросу о том, наделяет ли международное право Косово позитивным правом в одностороннем порядке провозглашать свою независимость, ни тем более о том, наделяет ли международное право в целом образования, находящиеся внутри того или иного государства, полномочиями в одностороннем порядке отделиться от этого государства. На самом деле, вполне возможна ситуация, когда какой-либо конкретный акт – такой как одностороннее провозглашение независимости – не является нарушением международного права, не обязательно представляя собой при этом реализацию полномочия, предоставляемого международным правом. Суд просят дать заключение по первому моменту, а не по второму.
III. ФАКТИЧЕСКАЯ СТОРОНА
Декларация независимости от 17 февраля 2008 года должна рассматриваться в фактическом контексте, который привел к ее принятию. Поэтому Суд вкратце опишет соответствующие характеристики рамок, установленных Советом Безопасности для обеспечения временной администрации в Косово, а именно резолюции 1244 (1999) Совета Безопасности и распоряжений, промульгируемых на ее основании Миссией ООН в Косово. После этого Суд даст сжатое описание событий, связанных с так называемым «процессом определения окончательного статуса» в годы, предшествовавшие принятию декларации независимости, а затем перейдет к событиям 17 февраля 2008 года.
A. Резолюция 1244 (1999) Совета Безопасности
и соответствующие распоряжения МООНК
Резолюция 1244 (1999) была принята Советом Безопасности, который действовал при этом на основании главы VII Устава ООН, 10 июня 1999 года. В этой резолюции Совет Безопасности, «будучи преисполнен решимости урегулировать серьезную гуманитарную ситуацию», которую он обозначил (см. параграф 4 преамбулы), и положить конец вооруженному конфликту в Косово, уполномочил Генерального секретаря ООН сформировать международное гражданское присутствие в Косово в целях создания «временной администрации для Косово… [которая] будет обеспечивать переходную администрацию, одновременно создавая и контролируя развитие временных демократических органов самоуправления» (п. 10)
Параграф 3 требовал «в частности, чтобы Федеральная Республика Югославия немедленно и поддающимся контролю образом прекратила насилие и репрессии в Косово и начала и завершила поддающийся контролю поэтапный вывод из Косово всех военных, полицейских и военизированных сил согласно ускоренному графику».
В параграфе 5 резолюции Совет Безопасности постановил развернуть в Косово под эгидой Организации Объединенных Наций международные гражданское присутствие и присутствие сил безопасности и приветствовал согласие Федеральной Республики Югославия на такие присутствия. Полномочия и обязанности присутствия по безопасности дополнительно уточнялись в параграфах 7 и 9. Параграф 15 резолюции 1244 (1999) требовал, чтобы Освободительная армия Косово (ОАК) и другие вооруженные группы косовских албанцев немедленно прекратили все наступательные действия и выполнили требования в отношении демилитаризации. Непосредственно перед принятием резолюции 1244 (1999) Совета Безопасности уже были предприняты различные имплементационные шаги, которые были реализваны посредством серии мер, включавшей, в частности, меры, оговоренные в Военно-техническом соглашении от 9 июня 1999 года, статья I.2 которого предусматривала развертывание СДК и разрешала им «действовать в Косово беспрепятственно и с полномочиями принимать все необходимые меры с целью установления и поддержания безопасной обстановки для всех граждан Косово и иным образом осуществлять свою миссию».
Военно-техническое соглашение также предусматривало вывод наземных и военно-воздушных сил СРЮ, за исключением «согласованного числа югославского и сербского военного и полицейского персонала», упомянутого в пункте 4 резолюции 1244 (1999)
В параграфе 11 резолюции были следующим образом описаны основные обязанности международного гражданского присутствия в Косово:
«(a) содействие установлению, до окончательного урегулирования, существенной автономии и самоуправления в Косово, принимая в полной мере во внимание приложение 2 и соглашения Рамбуйе (S/1999/648);
(b) осуществление основных гражданских административных функций, где и пока это необходимо;
(c) организация и контроль за развитием временных институтов демократического и автономного самоуправления до достижения политического урегулирования, включая проведение выборов;
(d) передача, по мере создания этих институтов, своей административной ответственности при осуществлении контроля за укреплением местных временных органов в Косово и других мероприятий в области миростроительства и оказании им поддержки;
(e) содействие политическому процессу, призванному определить будущий статус Косово, принимая во внимание соглашения Рамбуйе (S/1999/648);
(f) на заключительном этапе – контроль за передачей полномочий от временных органов Косово к органам, учрежденным в рамках политического урегулирования…».
Руководствуясь параграфом 10 резолюции 1244 (1999), Генеральный секретарь представил Совету Безопасности 12 июня 1999 года «предварительную оперативную концепцию общей организации гражданского присутствия», которой предстояло именоваться Миссией Организации Объединенных Наций по делам временной администрации в Косово (МООНК) и которую должен был возглавить Специальный представитель Генерального секретаря, назначаемый Генеральным секретарем по согласованию с Советом Безопасности (доклад Генерального секретаря от 12 июня 1999 года (документ Организации Объединенных Наций S/1999/672, 12 июня 1999 года)). В докладе Генерального секретаря предусматривалось, что в МООНК будет работать четыре заместителя Специального представителя, каждый из которых станет отвечать за один из четырех крупных компонентов (так называемые «четыре опоры») режима МООНК (пункт 5): a) временную гражданскую администрацию (здесь ведущая роль отводилась Организации Объединенных Наций), b) гуманитарные вопросы (ведущая роль – Управление Верховного комиссара ООН по делам беженцев (УВКБ)), c) институциональное развитие (ведущая роль – Организация по безопасности и сотрудничеству в Европе (ОБСЕ)) и d) восстановление (ведущая роль – Европейский союз).
25 июля 1999 года первый Специальный представитель Генерального секретаря промульгировал распоряжение 1999/1 МООНК, в разделе 1.1 которого предусматривалось, что «все законодательные и исполнительные функции в отношении Косово, включая функции по отправлению правосудия» возлагаются на МООНК и «осуществляются Специальным представителем Генерального секретаря». Согласно разделу 3 распоряжения 1999/1 МООНК, применявшиеся на территории Косово до 24 марта 1999 года законы должны были продолжать действовать, если они не противоречили международно признанным стандартам в области прав человека и принципу недискриминации или же выполнению мандата, возложенного на МООНК на основании резолюции 1244 (1999). Раздел 3 был отменен распоряжением 1999/25 МООНК, которое было промульгировано Специальным представителем Генерального секретаря 12 декабря 1999 года и вводилось в действие ретроактивно, с 10 июня 1999 года. В разделе 1.1 распоряжения 1999/24 МООНК от 12 декабря 1999 года предусматривается, что «применимым правом в Косово являются: a) распоряжения, объявленные Специальным представителем Генерального секретаря, и изданные на их основе подзаконные акты и b) право, действовавшее в Косово по состоя-нию на 22 марта 1989 года». Раздел 4, озаглавленный «Переходное положение», гласит:
«Все правовые акты, включая судебные решения, и правовые последствия событий, имевших место в период с 10 июня 1999 года до даты настоящего распоряжения, в соответствии с действовавшими в этот период правовыми нормами согласно разделу 3 распоряжения № 1999/1 [МООНК] от 25 июля 1999 года сохраняют свою действительность постольку, поскольку они не противоречат стандартам, о которых говорится в разделе 1 настоящего распоряжения, или любым распоряжениям [МООНК], действовавшим в то время, когда такие акты имели место»
Полномочия и обязанности, сформулированные тем самым в резолюции 1244 (1999) Совета Безопасности, были подробнее расписаны в распоряжении 2001/9 МООНК от 15 мая 2001 года о Конституционных рамках для временного самоуправления (далее – «Конституционные рамки»), где определялись обязанности, связанные с администрацией в Косово к Специальному представителю Генерального секретаря и к временным институтам самоуправления Косово. Применительно к роли, поручаемой Специальному представителю Генерального секретаря, глава 12 Конституционных рамок гласит:
«Осуществление функций временных институтов самоуправления согласно настоящим Конституционным рамкам не затрагивает и не уменьшает полномочия СПГС по обеспечению полного осуществления резолюции 1244 (1999) СБООН, включая надзор за деятельностью временных институтов самоуправления, его должностных лиц и его ведомств и принятие надлежащих мер в случае, когда их решения не согласуются с резолюцией 1244 (1999) СБООН или настоящими Конституционными рамками».
Кроме того, согласно Главе 2(a), «временные институты самоуправления и их должностные лица должны… осуществлять свои полномочия согласно положениям резолюции 1244 (1999) СБООН и условиям, изложенным в настоящих Конституционных рамках». В девятом же параграфе преамбулы Конституционных рамок говорится, что «осуществление полномочий временными институтами самоуправления в Косово никоим образом не затрагивает и не уменьшает полномочия СПГС в отношении осуществления резолюции 1244 (1999) СБООН».
В своем периодическом докладе Совету Безопасности от 7 июня 2001 года Генеральный секретарь заявил, что Конституционные рамки предусматривают “предоставление моему Специальному представителю широких полномочий на вмешательство и корректировку любых актов временных учреждений самоуправления, которые противоречат положениям резолюции 1244 (1999) Совета Безопасности, включая, в случае необходимости, применение права вето в отношении принимаемых [Ассамблеей] законов» (доклад Генерального секретаря о Миссии ООН по делам временной администрации в Косово, S/2001/565, 7 июня 2001 года).
Описав рамки, установленные Советом Безопасности для обеспечения временной администрации на территории Косово, Суд переходит теперь к соответствующим событиям в процессе определения окончательного статуса, которые предшествовали декларации независимости от 17 февраля 2008 года.
B. Соответствующие события в процессе определения окончательного статуса, произошедшие до 17 февраля 2008 г.
В июне 2005 года Генеральный секретарь назначил Кая Эйде, Постоянного представителя Норвегии при Организации Североатлантического договора, своим Специальным представителем по проведению комплексного обзора положения в Косово. После того как тот представил Генеральному секретарю доклад с комплексным обзором (прилагается к документу ООН S/2005/635 (7 октября 2005 года), в Совете Безопасности был достигнут консенсус в отношении того, что процесс определения окончательного статуса следует начать:
«Совет Безопасности согласен с общей оценкой посла Эйде о том, что, несмотря на проблемы, с которыми по-прежнему сталкиваются Косово и этот регион, настало время переходить к следующему этапу политического процесса. Поэтому Совет поддерживает намерение Генерального секретаря начать политический процесс для определения будущего статуса Косово, как это предусмотрено в резолюции 1244 (1999) Совета Безопасности» (заявление Председателя Совета Безопасности от 24 октября 2005 года, S/PRST/2005/51)»
В ноябре 2005 года Генеральный секретарь назначил г-на Мартти Ахтисаари, бывшего Президента Финляндии, своим Специальным представителем по процессу определения будущего статуса Косово. Это назначение было одобрено Советом Безопасности (см. письмо Председателя Совета Безопасности от 10 ноября 2005 года на имя Генерального секретаря, S/2005/709). В приложении к письму о назначении г-на Ахтисаари содержался документ под названием «Положение о полномочиях», где говорилось, что Специальный представитель будет, как ожидается, «сверяться с Генеральным секретарем на всех этапах процесса». Кроме того, «темп и продолжительность процесса определения будущего статуса будут устанавливаться Специальным представителем на основе консуль-таций с Генеральным секретарем с учетом сотрудничества сторон и складывающейся на месте обстановки» (Положение о полномочиях, от 10 ноября 2005, содержащееся в приложении к Письму Генерального секретаря на имя г-на Марти Ахтисаари от 14 ноября 2005, досье ООН No. 198).
Совет Безопасности не прокомментировал это «Положение о полномочиях». Вместо этого члены Совета приложили к документу об одобрении ими назначения г-на Ахтисаари Руководящие принципы Контактной группы (неофициальная группировка государств, образованная в 1994 году с задачей заниматься ситуацией на Балканах и состоящая из Германии, Италии, Российской Федерации, Соединенного Королевства, Соединенных Штатов и Франции). Члены Совета Безопасности указали также, что Руководящие принципы предназначаются для «сведения» Генерального секретаря (а значит, и Специального представителя). В этих Принципах было, в частности, заявлено
«Контактная группа… приветствует намерение Генерального секретаря назначить Специального представителя для управления этим процессом…
Урегулирование этого вопроса на основе переговоров должно стать международным приоритетом. После начала процесса его уже нельзя будет заблокировать, и его необходимо довести до конца. Контактная группа призывает стороны добросовестно и конструктивно включиться в этот процесс, воздерживаться от односторонних шагов и отвергать насилие в любой форме
Совет Безопасности будет по-прежнему активно заниматься этим вопросом. Окончательное решение о статусе Косово должно быть одобрено Советом Безопасности.» (Руководящие принципы контактной группы по урегулированию статуса Косово, содержащиеся в приложении к Письму Председателя Совета Безопасности от 10 ноября 2005 на имя Генерального секретаря, док.ООН S/2005/ 709.)
С 20 февраля 2006 года по 8 сентября 2006 года было проведено несколько раундов переговоров, на которых делегации Сербии и Косово рассматривали такие моменты, как децентрализация государственных и административных функций Косово, культурное наследие и религиозные объекты, экономические вопросы, а также права сообществ (Отчеты Генерального секретаря по деятельности Миссии ООН по вопросам временной администрации в Косово, док.ООН S/2006/361, S/2006/707 и S/2006/906). В отчетах Генерального секретаря было указана, что «что по большинству вопросов стороны «по-прежнему существенно расходятся» (Отчеты Генерального секретаря по работе Миссии ООН по вопросам временной администрации в Косово, S/2006/707; S/2006/906).
2 февраля 2007 года Специальный представитель Генерального секретаря представил сторонам проект комплексного предложения об урегулировании статуса Косово и призвал их приступить к осуществлению консультативного процесса (упоминаетсяОтчете Генерального секретаря по работе Миссии ООН по вопросам временной администрации в Косово, док.ООН S/2007/ 134, 9 марта 2007). 10 марта 2007 года в Вене состоялся окончательный раунд переговоров для обсуждения предложения об урегулировании. Как сообщил Генеральный секретарь, на этих переговорах «стороны не сумели добиться какого-либо дополнительного прогресса» (Отчет Генерального секретаря по работе Миссии ООН по вопросам временной администрации в Косово, док.ООН S/ 2007/395, 29 июня 2007, с. 1).
26 марта 2007 года Генеральный секретарь представил Совету Безопасности доклад своего Специального представителя. Специальный представитель заявил, что «после продолжавшихся более года прямых переговоров, двусторонних переговоров и консультаций на уровне экспертов [ему] стало ясно, что стороны не готовы к достижению соглашения о будущем статусе Косово» (Письмо Генерального секретаря от 26 марта 2007 на имя Председателя Совета Безопасности, содержащееся в Отчете Специального представителя Генерального секретаря по будущему статусу Косово, док.ООН S/2007/ 168, 26 марта 2007). Подчеркнув, что его «мандат непосредственно предусматривает, что [он] должен определять темпы и продолжительность процесса определения будущего статуса на основе консультаций с Генеральным секретарем и с учетом сотрудничества сторон и обстановки на месте» (там же, п.3)
Специальный представитель concluded: Специальный представитель заключил
Я твердо убежден в том, что потенциал переговоров с перспективой достижения какого-либо взаимоприемлемого результата в отношении статуса Косово исчерпан. Никакие дополнительные переговоры, каким бы ни был их формат, не позволят выйти из этого тупика
Пришло время урегулировать статус Косово. После внимательного изучения современной истории Косово, сегодняшних реалий Косово и с учетом переговоров со сторонами я пришел к выводу, что единственным жизнеспособным вариантом для Косово является независимость под надзором – в течение первоначального периода – международного сообщества» (Там же., пп. 3 и 5.)
Выводы Специального представителя сопровождались его окончательно оформленным Комплексным предложением об урегулировании статуса Косово (док.ООН S/2007/168/Add. 1, 26 марта 2007), в котором, по его словам, были предусмотрены «международные надзорные структуры [и обеспечивался] фундамент для будущего независимого Косово» (док.ООН S/2007/168, п. 5). В Комплексном предложении предусматривалось немедленное учреждение Конституционной комиссии с целью подготовки проекта Конституции для Косово (док.ООН S/2007/168/Add.1, 26 марта 2007 года, статья 10.1), устанавливались критерии, определяющие членский состав этой Комиссии (там же, статья 10.2), вводились многочисленные требования в отношении принципов и положений, которые должны войти в эту Конституцию (там же, статья 1.3 и приложение I), и предписывалось, что Ассамблея Косово должна будет одобрить Конституцию двумя третями голосов в 120-дневный срок (там же, статья 10.4). Кроме того, в предложении предусматривалось, что по окончании 120-дневного переходного периода мандат МООНК истечет, после чего «все законодательные и исполнительные полномочия, возложенные на МООНК, будут переданы в совокупности органам управления Косово, если в настоящем Плане урегулирования не предусмотрено иное» (там же, статья 15.1). Устанавливалось, что не позднее чем через девять месяцев после вступления в силу Конституции должны быть проведены всеобщие и муниципальные выборы (там же, статья 11.1). Суд отмечает далее, что Комплексное предложение об урегулировании статуса Косово предусматривало назначение Международного гражданского представителя (МГП), которому предстояло стать в Косово высшей инстанцией в толковании Плана урегулирования (там же, статья 12). В Комплексном предложении уточнялось также, что «не позднее чем через два года после вступления в силу… Плана урегулирования» должен состояться обзор полномочий МГП, «с тем чтобы постепенно сократить круг полномочий МГП и уменьшить активность его деятельности» (там же, Прил. IX, Ст. 5.1), и что «действие мандата МГП будет прекращено, когда Международная руководящая группа [орган в составе Германии, Италии, Российской Федерации, Соединенного Королевства, Соединенных Штатов, Франции, Европейского союза, Европейской комиссии и НАТО] определит, что Косово выполнило положения… Плана урегулирования» (там же., Ст. 5.2).
Генеральный секретарь «полностью [поддержал] рекомендацию [своего] Специального представителя, содержащуюся в его докладе о будущем статусе Косово, и Комплексное предложение об урегулировании статуса Косово» (письмо Генерального секретаря от 26 марта 2007 года на имя Председателя Совета Безопасности, S/2007/168). В свою очередь, Совет Безопасности постановил организовать миссию в Косово (доклад миссии Совета Безопасности по косовскому вопросу, S/2007/256, 4 мая 2007 года), но не сумел прийти к решению относительно окончательного статуса Косово. Среди членов Совета был распространен проект резолюции (см. проект резолюции, в соавторстве представленный Бельгией, Германией, Италией, Соединенным Королевством, Соединенными Штатами и Францией, S/2007/437 с грифом «Provisional», 17 июля 2007 года), но спустя несколько недель, когда стало ясно, что он не будет принят Советом Безопасности, этот проект был отозван
С 9 августа по 3 декабря 2007 года под эгидой «тройки», состоявшей из представителей Европейского Союза, Российской Федерации и Соединенных Штатов, проводились дальнейшие переговоры о будущем статусе Косово. «Тройка» представила 4 декабря 2007 года Генеральному секретарю свой доклад, в котором делался вывод о том, что, несмотря на интенсивные переговоры, «сторонам не удалось достичь соглашения относительно статуса Косово» и «ни одна из сторон не захотела пойти на уступки по основополагающему вопросу, касающемуся суверенитета» (Отчет Тройки ЕС/США/РФ по Косово, 4 декабря 2007, содержащийся в приложении к S/2007/723)
17 ноября 2007 года были проведены выборы в Ассамблею Косово и 30 муниципальных ассамблей и выборы на должность мэра в этих ассамблеях (Отчет Генерального секретаря по работе Миссии ООН по вопросам временной администрации в Косово, док.ООН S/2007/768). Ассамблея Косово провела свою первую сессию 4 и 9 января 2008 года (Отчет Генерального секретаря по работе Миссии ООН по вопросам временной администрации в Косово, док.ООН S/2008/211)
C. События 17 февраля 2008 года и более позднего времени
Такова предыстория декларации независимости, которая была принята 17 февраля 2008 года. Суд отмечает, что подлинник декларации составлен на албанском языке. Для целей настоящего заключения Суд, цитируя текст декларации, пользовался переводами на английский и французский языки, включенными в досье, которое было представлено от имени Генерального секретаря.
В соответствующих пассажах декларации независимости говорится, что ее авторы собрались «на внеочередное заседание 17 февраля 2008 года в Приштине, столице Косово» (параграф 1 преамбулы), упоминаются «годы меж-дународно спонсировавшихся переговоров между Белградом и Приштиной по вопросу о будущем политическом статусе» Косово и высказывается сожаление по поводу того, что «взаимоприемлемое статусное решение оказалось невозможным» (параграфы 10 и 11 преамбулы). В ней также заявлено о решимости авторов «увидеть статус [Косово] урегулированным, чтобы [его] народ приобрел ясность в отношении своего будущего, чтобы конфликты прошлого остались позади и чтобы был реализован весь демократический потенциал [его] общества» (параграф 13 преамбулы).
В постановляющей части декларации независимости от 17 февраля 2008 года говорится:
“1. Мы, демократически избранные руководители нашего народа, настоящим провозглашаем Косово независимым и суверенным государством. Эта декларация отражает волю нашего народа и полностью согласуется с рекомендациями Специального представителя ООН Мартти Ахтисаари и его Комплексным предложением об урегулировании статуса Косово.
Мы провозглашаем Косово демократической, светской и многоэтнической республикой, руководствующейся принципами недискриминации и равной защиты по закону. Мы будем защищать и поощрять права всех сообществ в Косово и создавать необходимые условия для их эффективного участия в политическом процессе и процессе принятия решений…
Мы приветствуем неустанную поддержку нашего демократического развития со стороны международного сообщества через международные присутствия, сформированные в Косово на основании резолюции 1244 (1999) Совета Безопасности ООН. Мы приглашаем и приветствуем международное гражданское присутствие, которое проконтролировало бы реализацию нами Плана Ахтисаари, и миссию по вопросам законности и правопорядка, возглавляемую Европейским союзом…
Настоящим мы берем на себя международные обязательства Косово, в том числе принятые от нашего имени Миссией Организации Объединенных Наций по делам временной администрации в Косово (МООНК)…
Настоящим мы ясно, определенно и бесповоротно заявляем, что Косово юридически обязуется соблюдать положения, закрепленные в настоящей Декларации, включая прежде всего обязательства, порождаемые для него Планом Ахтисаари… Мы публично заявляем, что все государства вправе полагаться на настоящую декларацию…»
Декларация независимости была принята на встрече, состоявшейся 17 февраля 2008 года, ста девятью из 120 членов Ассамблеи Косово, в том числе Премьер-министром Косово и Президентом Косово (который не являлся членом Ассамблеи). Десять членовАссамблеи, представляющие косовосербское сообщество, и один член, представляющий косовогоранское сообщество, решили не присутствовать на этом заседании. Декларация была начертана на двух листах папируса и зачитана, вотирована и подписана всеми присутствовавшими представителями. Она не была передана Специальному представителю Генерального секретаря и не публиковалась в Официальном печатном изданиивременных институтов самоуправления Косово.
После провозглашения декларации независимости Республика Сербия уведомила Генерального секретаря, что ею принято решение, в котором говорится, что эта декларация представляет собой насильственное и односторон-нее отделение части территории Сербии и не имеет никаких правовых последствий ни для Сербии, ни для международного правопорядка (док.ООН S/PV.5839; Отчет Генерального секретаря по работе Миссии ООН по вопросам временной администрации в Косово, док.ООН S/2008/ 211). Кроме того, 18 февраля 2008 года по просьбе Сербии было проведено чрезвычайное открытое заседание Совета Безопасности, и принявший в нем участие Президент Республики Сербия г-н Борис Тадич осудил декларацию независимости как незаконный акт, который Народная Ассамблея Сербии объявила не имеющим юридической силы (док.ООН S/PV.5839)
IV. ВОПРОС О ТОМ, СООТВЕТСТВУЕТ ЛИ ДЕКЛАРАЦИЯ НЕЗАВИСИМОСТИ МЕЖДУНАРОДНОМУ ПРАВУ
В этой части Суд обращается к существу своего запроса, поступившего от Генеральной Ассамблеи. Суд напоминает, что Генеральная Ассамблея просила его проанализировать соответствие декларации независимости от 17 февраля 2008 года «нормам международного права» (резолюция 63/3 Генеральной Ассамблеи, 8 октября 2008). Сначала Суд уделит внимание некоторым вопросам законности деклараций независимости по общему международному праву, поскольку на этом фоне предстоит рассматривать поставленный вопрос, а также толковать и применять Резолюцию 1244 (1999) Совета Безопасности. После определения этой основы Суд рассмотрит вопрос правовой обоснованности Резолюции 1244 (1999) Совета Безопасности и примет решение относительно того, создает ли резолюция специальные нормы и последующие обязательства согласно международному праву, применимому к вопросам, изложенным в настоящем запросе и имеющим отношение к законности декларации независимости от 17 февраля 2000 г.
A. Общее международное право
В XVIII, XIX и начале XX веков было много случаев появления деклараций независимости, которые нередко встречали резкое неприятие со стороны государств, независимость от которых провозглашалась. Иногда декларация приводила к созданию нового государства, а иногда нет. Однако ни в коем случае практика государств в целом не позволяет говорить о том, что акт промульгирования декларации рассматривался как противоречащий международному праву. Напротив, практика государств за этот период четко подводит к выводу о том, что международное право не содержало запрета на декларации независимости. Во второй половине ХХ века международно-правовое регулирование самоопределения развивалось таким путем, что появилось право на независимость для народов несамоуправляющихся территорий и народов, подчиненных иностранному игу, господству и эксплуатацией (Юридические последствия для государств, вызываемые продолжающимся присутствие Южной Африки в Намибии (Юго-западная Африка) вопреки резолюции Совета Безопасности 276 (1970), Консультативное заключение, Официальные отчеты 1971, сс. 31-32, пп. 52-53; Восточный Тимор (Португалия против Австралии), Решение, Официальные отчеты 1995, с. 102, п. 29; Правовые последствия строительства стены на оккупированной палестинской территории, Консультативное заключение, Официальные отчеты 2004 (I), сс. 171-172, п. 88). В результате осуществления этого права на свет появилось большое число новых государств. Вместе с тем бывало и так, что декларации независимости появлялись вне этого контекста. Практика государств в случаях подобного рода не указывает на формирование в международном праве новой нормы, запрещающей выступать с декларацией независимости.
Несколькими участниками разбирательства в Суде выдвигался аргумент о том, что запрещение односторонних деклараций независимости подразумевается принципом территориальной целостности.
Суд напоминает, что принцип территориальной целостности является важной частью международного правопорядка и что он закреплен в Уставе ООН, в частности в Статье 2, параграф 4, где предусмотрено:
«Все члены ООН воздерживаются в своих международных отношениях от угрозы силой или ее применения как против территориальной целостности или политической независимости любого государства, так и каким-либо другим образом, несовместимым с целями ООН.»
В резолюции 2625 Генеральная Ассамблея (XXV) под названием «Декларация о принципах международного права, касающихся дружественных отношений и сотрудничества между государствами в соответствии с Уставом ООН», которая отражает обычное международное право (Военная и парамилитарная деятельности в Никарагуа и против него (Никарагуа против США), Обоснование, Решение, Официальные отчеты 1986, сс. 101-103, пп. 191-193), Генеральная Ассамблея вновь изложила «принцип, согласно которому государства воздерживаются в своих международных отношениях от угрозы силой или ее применения против территориальной целостности или политической независимости любого государства». Далее в этой резолюции перечисляются различные обязательства, предписывающие государствам воздерживаться от нарушения территориальной целостности других суверенных государств. В том же ключе Заключительный акт Хельсинского совещания по безопасности и сотрудничеству в Европе от 1 августа 1975 года (Хельсинское совещание) предусматривал, что «государства-участники будут уважать территориальную целостность каждого из государств-участников» (Ст. IV). Таким образом, охват принципа территориальной целостности сводится к сфере межгосударственных отношений.
Несколько участников ссылалось на резолюции Совета Безопасности, в которых осуждались те или иные декларации независимости: см., в частности, резолюции 216 (1965) и 217 (1965) Совета Безопасности по Южной Родезии, резолюцию 541 (1983) Совета Безопасности по северному Кипру и резолюцию 787 (1992) Совета Безопасности по Республике Сербской.
Суд замечает, однако, что во всех эти случаях Совет Безопасности выносил определение в отношении конкретной ситуации, существовавшей на момент появления этих деклараций независимости; устанавливаемая противоправность деклараций независимости вытекала, таким образом, не из одностороннего характера порядка этих деклараций как такового, а из того факта, что они были или были бы связаны с незаконным применением силы либо иными вопиющими нарушениями норм общего международного права, в частности, норм императивного характера (jus cogens). В контексте Косово Совет Безопасности никогда не занимал подобной позиции. Исключительный характер вышеперечисленных резолюций представляется Суду подтверждающим то, что из практики Совета Безопасности невозможно вывести общий запрет на односторонние декларации независимости.
Ряд участников настоящего разбирательства утверждал (правда, почти всякий раз это делалось только в порядке вторичного довода), что население Косово имеет право создать независимое государство либо в качестве проявления права на самоопределение, либо через реализацию, по их словам, права на «ремедиальное отделение» перед лицом ситуации в Косово.
Суд уже отмечал (см. параграф 79 выше), что одним из крупных сдвигов в международном праве во второй половине XX века стала эволюция права на самоопределение. Однако вопрос о том, предусматривает ли международно-правовое регулирование самоопределения – вне контекста несамоуправляющихся территорий и народов, подчиненных иностранному игу, господству и эксплуатации, — за частью населения существующего государства право на отделение от этого государства, вызвал радикально расходящиеся мнения со стороны тех, кто принял участие в разбирательстве и обозначил свою позицию по этому предмету. Аналогичные разногласия отмечались и в вопросе о том, предусматривает ли международно-правовое регулирование право на «ремедиальное отделение» и если да, то в каких обстоятельствах. Резко разноречивые мнения высказывались и по поводу того, действительно ли существовали в Косово обстоятельства, которые, по утверждению некоторых участников, порож-дали бы право на «ремедиальное отделение».
Суд считает, что в настоящем случае нет необходимости разрешать эти вопросы. Генеральная Ассамблея запросила заключение Суда только по вопросу о том, соответствует ли декларация независимости нормам международного права. Дебаты относительно объема права на самоопределение и существования какого-либо права на «ремедиальное отделение» затрагивают, однако, право на отделение от государства. Как Суд уже отмечал (см. параграфы 49-56 выше), и как согласились практически все участники, данный аспект находится за пределами вопроса, поставленного Генеральной Ассамблеей. Чтобы ответить на этот вопрос, Суду нужно лишь определить, нарушила ли декларация независимости либо общее международное право, либо lex specialis, созданный резолюцией 1244 (1999) Совета Безопасности.
В силу уже приведенных причин Суд считает, что общее международное право не содержит применимого запрета на декларации независимости. Поэтому он заключает, что декларация независимости от 17 февраля 2008 года не нарушила общее международное право. Придя к этому выводу, Суд переходит теперь к вопросу о правовой значимости резолюции 1244 Совета Безопасности, принятой 10 июня 1999 года.
B. Резолюция 1244 (1999) Совета Безопасности и выработанные на ее основании Конституционные рамки МООНК
В соответствии с правовыми рамками, определенными Уставом ООН, и прежде всего на основании его Статей 24, 25 и Главы VII, Совет Безопасности может принимать резолюции, предусматривающие международно-правовые обязательства. Суду приходилось истолковывать и применять такие резолюции Совета Безопасности, и он последовательно трактовал их как часть корпуса обязательств по международному праву (Юридические последствия для государств, вызываемые продолжающимся присуствие Южной Африки в Намибии (Юго-западная Африка) вопреки резолюции Совета Безопасности 276 (1970), Консультативное заключение, Официальные отчеты 1971, с. 16; Вопросы толкования и применения Монтреальской конвенции 1971 года, вытекающие из воздушного инцидента над Локерби (Ливийская Арабская Джамахирия против Соединенного Королевства), Временные меры, Постановление от 14 апреля 1992, Официальные отчеты 1992, с. 15, пп. 39-41; Вопросы толкования и применения Монтреальской конвенции 1971 года, вытекающие из воздушного инцидента над Локерби (Ливийская Арабская Джамахирия против Соединенного Королевства), Временные меры, Постановление от 14 апреля 1992, Официальные отчеты 1992, сс. 126-127, пп. 42-44). Резолюция 1244 (1999) была однозначно принята Советом Безопасности на основании Главы VII Устава ООН и, следовательно, явно порождает международно-правовые обязательства. Суд отмечает, что никто из участников не ставил под сомнение тот факт, что резолюция 1244 (1999), которая конкретно посвящена положению в Косово, является частью права, значимого в рассматриваемой ситуации.
Суд констатирует, что по косовскому вопросу было принято еще несколько резолюций Совета Безопасности, в частности резолюции 1160 (1998), 1199 (1998), 1203 (1998) и 1239 (1999) Совета Безопасности, однако Суд не видит необходимости специально высказываться относительно резолюций Совета Безопасности, принятых до резолюции 1244 (1999); в любом случае они упомянуты во втором параграфе ее преамбулы.
Определенное число участников коснулось вопроса о том, являются ли распоряжения, принимаемые от имени МООНК Специальным представителем Генерального секретаря, и прежде всего Конституционные рамки (см. пункт 62 выше), тоже частью применимого международного права по смыслу просьбы Генеральной Ассамблеи.
В частности, Суду приводился аргумент о том, что Конституционные рамки являются актом, относящимся по своему характеру к внутреннему, а не международному праву. Согласно этому аргументу, Конституционные рамки не будут являться частью международного права, применимого в настоящем случае, а вопрос о совместимости с ними декларации независимости окажется за пределами запроса Генеральной Ассамблеи.
Суд замечает, что распоряжения МООНК, включая распоряжение 2001/9, по которому промульгировались Конституционные рамки, принимаются Специальным представителем Генерального секретаря на основании полномочий, предусмотренных Резолюцией 1244 (1999) Совета Безопасности, в частности, ее параграфами 6, 10 и 11, а, значит, в конечном счете из Устава ООН. Обязательная сила Конституционных рамок обусловлена обязующим характером резолюции 1244 (1999) и тем самым международного права. В этом смысле они носят международно-правовой характер.
В то же время, Суд отмечает, что Конституционные рамки функционируют как часть специфического правопорядка, который создан в соответствии с резолюцией 1244 (1999), применим только в Косово и предназначен для того, чтобы на протяжении временного этапа, установленного резолюцией 1244 (1999), регулировать вопросы, которые в обычной ситуации являлись бы предметом внутреннего, а не международного права. Распоряжение 2001/9 открывается заявлением о том, что Конституционные рамки промульгируются «для целей развития эффективного самоуправления в Косово до окончательного урегулирования и создания временных институтов самоуправления в законодательной, исполнительной и судебной областях посредством участия населения Косово в свободных и справедливых выборах».
Таким образом, Конституционные рамки вступили в силу как часть совокупности правовых норм, принятой для администрации в Косово на временном этапе. Конституционные рамки уполномочили созданные ими институты принимать решения, которые вступали в силу внутри этой совокупности норм. В частности, Ассамблея Косово была уполномочена принимать законодательство, которое обретало силу закона внутри этого правопорядка, причем Специальный представитель Генерального секретаря всегда обладал полномочиями на его отмену.
Суд отмечает, что и Резолюция 1244 (1999) Совета Безопасности, и Конституционные рамки наделяют Специального представителя Генерального секретаря существенными надзорными полномочиями по отношению к временным институтам самоуправления, созданным под эгидой Миссии ООН по делам временной администрации в Косово. Как отмечалось выше (см. параграф 58), Резолюция 1244 (1999) Совета Безопасности предусматривает «временную администрацию для Косово… [которая] будет обеспечивать переходную администрацию, одновременно создавая и контролируя развитие временных демократических органов самоуправления» (п. 10). В резолюции 1244 (1999) говорится далее, что «основные обязанности международного гражданского присутствия будут включать. организацию и контроль за развитием временных институтов демократического и автономного самоуправления до достижения политического урегулирования, вклю-чая проведение выборов» (п. 11(c)). Аналогичным образом, как указывалось выше (см. п.62), в соответствии с Конституционными рамками временные институты самоуправления должны были функционировать во взаимодействии со Специальным представителем Генерального секретаря и под его руководством в осуществлении резолюции 1244 (1999) Совета Безопасности.
Суд замечает, что по состоянию на 17 февраля 2008 года Резолюция 1244 (1999) Совета Безопасности и Конституционные рамки сохраняли свою силу и применимость. Параграф 19 Резолюции 1244 (1999) Совета Безопасности прямо предусматривает, что «международное гражданское присутствие и присутствие сил безопасности учреждаются на первоначальный период 12 месяцев с последующим продлением, если только Совет Безопасности не примет иного решения». Ни на заседании, состоявшемся 18 февраля 2008 года, когда декларация независимости обсуждалась в первый раз, ни на каком-либо из последующих заседаний Совет Безопасности не принимал решения об изменении резолюции 1244 (1999). В заявлении Председателя от 26 ноября 2008 года (S/PRST/2008/44) лишь приветственно отмечалось «сотрудничество между ООН и другими международными уча-стниками, в рамках резолюции 1244 (1999) Совета Безопасности» (выделение добавлено). Кроме того, на основании пункта 21 своей резолюции 1244 (1999) Совет Безопасности постановлял «продолжать активно заниматься этим вопросом» и оставлял пункт «Резолюции Совета Безопасности 1160 (1998), 1199 (1998), 1203 (1998), 1239 (1999) и 1244 (1999)» в своей повестке дня (из самых последних документов см. доклад Совета Безопасности, 1 августа 2008 года – 31 июля 2009 года, Генеральная Ассамблея, Официальные отчеты, сессия №64, Дополнение № 2, стр. 45 и далее, стр. 141 и далее). К тому же в главе 14.3 Конституционных рамок устанавливается, что «СПГС… может вносить поправки в настоящие Конституционные рамки». Незначительные поправки вносились на основании распоряжений МООНК UNMIK/REG/2002/9 от 3 мая 2002 года, UNMIK/REG/2007/29 от 4 октября 2007 года, UNMIK/REG/2008/1 от 8 января 2008 года и UNMIK/REG/2008/9 от 8 февраля 2008 года. Наконец, ни в Резолюции 1244 (1999) Совета Безопасности, ни в Конституционных рамках нет пункта, предусматривающего прекращение их действия, и ни тот, ни другой документ не отменен; таким образом, они образуют собой международное право, применимое к ситуации, сложившейся в Косово на 17 февраля 2008 года.
Кроме того, Специальный представитель Генерального секретаря продолжает осуществлять свои функции в Косово. Кроме того, Генеральный секретарь продолжает представлять Совету Безопасности периодические доклады, предусмотренные параграфом 20 Резолюции 1244 (1999) Совета Безопасности (см. последний ежеквартальный Отчет Генерального секретаря по работе Миссии ООН по вопросам временной администрации в Косово, S/2010/169, 6 апреля 2010, а также предыдущие Отчеты S/2008/692 от 24 ноября 2008, S/2009/300 от 10 июня 2009, S/2009/497 от 30 сентября 2009 и S/2010/5 от 5 января 2010).
Исходя из вышесказанного, Суд заключает, что Резолюция 1244 (1999) Совета Безопасности и Конституционные рамки образуют часть международного права, которое надлежит рассмотреть, чтобы ответить на вопрос, поставленный Генеральной Ассамблеей в ее запросе о вынесении консультативного заключения.
Толкование Резолюции 1244 (1999) Совета Безопасности
Прежде чем двигаться дальше, Суд напоминает о нескольких факторах, относящихся к толкованию резолюций Совета Безопасности. Хотя нормы толкования договоров, закрепленные в Статьях 31 и 32 Венской конвенции о праве международных договоров, и могут служить ориентиром в этом деле, различия между резолюциями Совета Безопасности и договорами означают, что толкование резолюций Совета Безопасности требует учета еще и других факторов. Резолюции Совета Безопасности издаются единым коллективным органом и составляются в порядке, сильно отличающемся от того, который используется при заключении договора. Резолюции Совета Безопасности – это продукт процесса согласования, предусмотренного в Статье 27 Устава, и окончательный текст таких резолюций представляет собой мнение Совета Безопасности как органа. Кроме того, резолюции Совета Безопасности могут быть обязывающими для все государств-членов (Юридические последствия для государств, вызываемые продолжающимся присуствие Южной Африки в Намибии (Юго-западная Африка) вопреки резолюции Совета Безопасности 276 (1970), Консультативное заключение, Официальные отчеты 1971, с. 54, п. 116), независимо от того, играли ли те какую-либо роль в их составлении. Толкование резолюций Совета Безопасности может потребовать анализа Судом заявлений, сделанных во время их принятия представителями членов Совета Безопасности, других резолюций Совета Безопасности по тому же вопросу, а также последующей практики соответствующих органов ООН и практики государств, затронутых данными конкретными резолюциями.
Для начала Суд отмечает, что резолюцию 1244 (1999) нужно воспринимать в совокупности с общими принципами, приведенными в приложениях 1 и 2 к ней, поскольку в самой резолюции Совет Безопасности: «1. Постановляет, что политическое урегулирование кризиса в Косово будет основываться на общих принципах, изложенных в приложении 1 и развитых далее в принципах и других необходимых условиях, изложенных в приложении 2.» Эти общие принципы были призваны для начала разрядить кризис в Косово путем обеспечения прекращения насилия и репрессий в Косово и путем учреждения временной администрации. Предусматривалось решение и более долгосрочного порядка, состоявшее в том, что резолюция 1244 (1999) должна была инициировать
«[a] политический процесс, направленный на заключение временного политического рамочного соглашения, предусматривающего значительную степень самоуправления для Косово, с полным учетом соглашений, подготовленных в Рамбуйе, и принципов суверенитета и территориальной целостности Федеральной Республики Югославия и других стран региона, и демилитаризацию ОАК» (Резолюция 1244 (1999) Совета Безопасности от 10 июня 1999, Прил. 1, 6й принцип; там же., Прил. 2, п. 8).
Кроме того, следует напомнить, что ссылка на суверенитет и территориальную целостность Федеральной Республики Югославия содержится и в десятом параграфе преамбулы резолюции 1244 (1999).
Очертив ранее основные характеристики Резолюции 1244 (1999) Совета Безопасности (см. параграфы 58 и 59), Суд отмечает далее, что для уяснения ее объекта и цели имеют значение три особенности этой резолюции.
Во-первых, резолюция 1244 (1999) учреждает в Косово международное гражданское присутствие и присутствие сил безопасности, обладающее всеми гражданским и политическими полномочиями и единолично отвечающие за управление Косово. Как отмечено ранее (см. параграф 60), 12 июня 1999 года Генеральный секретарь представил Совету Безопасности свою предварительную оперативную концепцию общей организации гражданского присутствия под эгидой МООНК. 25 июля 1999 года Специальный представитель Генерального секретаря промульгировал распоряжение 1999/1 МООНК, которое должно было считаться вступившим в силу с 10 июня 1999 года, даты принятия Резолюции 1244 (1999) Совета Безопасности. Согласно этому распоряжению, «все законодательные и исполнительные функции в отношении Косово, включая функции отправления правосудия», возлагались на МООНК, а осуществлять их предстояло Специальному представителю. Таким образом, эффект от резолюции 1244 (1999) и распоряжения 1999/1 МООНК, рассматриваемых в совокупности, выразился в том, что они заменили собой правопорядок, действовавший на тот момент на территории Косово, и привели к созданию международной территориальной администрации. По этой причине учреждение в Косово гражданского присутствия и присутствия сил безопасности на основании резолюции 1244 (1999), нужно понимать как исключительную меру, затрагивающую гражданские, политические аспекты и аспекты безопасности и призванную преодолеть кризис, существовавший на этой территории в 1999 году.
Во-вторых, решение, воплощенное в резолюции 1244 (1999), в именно введение временной международной территориальной администрации, было задумано в гуманитарных целях; предоставить средство для стабилизации Косово и восстановления элементарного общественного порядка в охваченном кризисом районе. Это становится очевидным из текста самой резолюции 1244 (1999): во втором параграфе ее преамбулы содержится ссылка на резолюцию 1239 Совета Безопасности, которая была принята 14 мая 1999 года и в которой Совет Безопасности выразил «серьезную обеспокоенность в связи с гуманитарным кризисом в Косово». Приоритеты, обозначенные в параграфе 11 резолюции 1244 (1999), были дополнительно проработаны в так называемых «четырех основах», касающихся управления Косово и изложенных в докладе Генерального секретаря от 12 июня 1999 года (параграф 60 выше). Делая упор на эти «четыре основы», а именно временную гражданскую администрацию, гуманитарные вопросы, институциональное развитие и восстановление, и возлагая ответственность на эти ключевые компоненты на разные международные организации и ведомства, резолюция 1244 (1999) была явно призвана добиться стабилизации и восстановления. Временная администрация в Косово была предназначена для того, чтобы временно приостановить осуществление Сербией своей власти, проистекающей из ее сохраняющегося суверенитета над территорией Косово. Цель правового режима, установленного по резолюции 1244 (1999), состояла в том, чтобы создать в Косово местные институты самоуправления под эгидой временного международного присутствия, организовать их и проконтролировать их развитие.
В-третьих, резолюция 1244 (1999) явно вводит временный режим; ее нельзя воспринимать как устанавливающую постоянные институциональные рамки на территории Косово. Эта резолюция поручает МООНК лишь содействовать искомому согласованному урегулированию будущего статуса Косово, не предрешая исход переговорного процесса.
Поэтому Суд заключает, что объект и цель резолюции 1244 (1999) состояли в создании временного, исключительного правового режима, которые заменял собой сербский правопорядок (кроме как в части, в какой он прямо предусматривал его сохранение) и был нацелен на стабилизацию Косово, и он был призван обеспечивать это на временной основе.
Вопрос о том, соответствует ли декларация независимости Резолюции 1244 (1999) Совета Безопасности и предусмотренным на ее основании мерам
Суд переходит к вопросу о том, устанавливают ли Резолюция 1244 (1999) Совета Безопасности или принятые на ее основании меры конкретный запрет на провозглашение независимости, распространяющийся на тех, кто принял декларацию независимости от 17 февраля 2008 года. Чтобы ответить на этот вопрос, Суду, как показано в параграфе 52 выше, вначале необходимо точно определить, кто выступил с этой декларацией.
(a) Идентификация авторов декларации независимости
Суду необходимо установить, была ли декларация независимости от 17 февраля 2008 года актом «Ассамблеи Косово», одного из временных институтов самоуправления, созданных на основании Главы 9 Конституционных рамок, или же те, кто принимал декларацию, действовали в ином качестве.
Суд отмечает, что по данному вопросу высказывались разные мнения. С одной стороны, в ходе разбирательства Суду заявлялось о том, что встреча, на которой была принята декларация, была заседанием Ассамблеи Косово, действовавшей в качестве одного из временных институтов самоуправления в пределах Конституционных рамок. Другие участники отмечали, что и язык документа, и обстоятельства, при которых он был принят, четко показывают, что декларация от 17 февраля 2008 года не исходила от временных институтов самоуправления и не обрела силу в тех правовых рамках, которые были созданы для управления Косово на протяжении временного этапа.
Суд отмечает, что, открывая встречу 17 февраля 2008 года, на которой была принята декларация независимости, Председатель Ассамблеи и Премьер-министр Косово упомянули Ассамблею Косово и Конституционные рамки. Однако Суд считает, что декларацию независимости следует рассматривать в более широком ее контексте, с учетом событий, предшествовавших ее принятию, в частности, связанных с так называемым «процессом определения окончательного статуса» (см. параграфы 64-73). Резолюция 1244 (1999) Совета Безопасности была посвящена главным образом установлению временных рамок самоуправления для Косово (см. параграф 58 выше). Хотя во время принятия этой резолюции ожидалось, что окончательный статус Косово вырисуется и будут оформляться из введенных ею рамок, конкретные контуры процесса определения окончательного статуса, не говоря уже о его исходе, были оставлены Резолюцией 1244 (1999) Совета Безопасности открытыми. Так, в ее параграфе 11, особенно в его подпараграфах (d), (e) и (f), вопросы окончательного статуса рассматриваются только в той степени, в какой обязанности МООНК включают «содействие политическому процессу, призванному определить будущий статус Косово, принимая во внимание соглашения Рамбуйе», а «на заключительном этапе – контроль за передачей полномочий от временых органов Косово к органам, учрежденным в рамках политического урегулирования».
Декларация независимости отражает осознание ее авторами того, что переговоры об окончательном статусе провалились и что достигнут критический момент для будущего Косово. Преамбула декларации упоминает «годы переговоров между Белградом и Приштиной по вопросу о будущем политическом статусе, поддерживаемых на международном уровне» и прямо помещает декларацию в контекст провала переговоров об окончательном статусе: так, в ней заявляется, что «взаимоприемлемое статусное решение оказалось невозможным» (параграфы 10 и 11 преамбулы). Исходя из этого, авторы декларации независимости подчеркивают свою решимость «разрешить» вопрос статуса Косово и дать народу Косово «ясность в отношении своего будущего» (параграф 13 преамбулы). Эти формулировки показывают, что авторы декларации стремились не действовать в стандартных рамках внутреннего самоуправления Косово, а сделать Косово «независимым и суверенным государством» (п. 1). Таким образом, вступление декларации независимости в силу представлялось теми, кто ее принимал, не внутри правопорядка, созданного для временного этапа, да оно и не могло произойти внутри него. Наоборот, Суд считает, что авторы декларации не действовали и намеревались действовать в качестве института, созданного и уполномоченного действовать внутри этого правопорядка, а задались целью принять меру, значимость и последствия которой будут вне его.
Данный вывод подкрепляется тем фактом, что авторы декларации обещали выполнять международные обязательства Косово, в частности, принятые для Косово МООНК (п. 9), и прямо и торжественно провозгласили, что Косово будет связано по отношению к третьим государствам обязательствами, сформулированными в декларации (п. 12). В отличие от этого режим Конституционных рамок предусматривал, что все вопросы, касающиеся ведения внешних отношений Косово, являются исключительной прерогативой Специального представителя Генерального секретаря:
“(m) заключение соглашений с государствами и международными организациями по всем вопросам, подпадающим под сферу охвата резолюции 1244 (1999) СБООН;
(n) надзор за выполнением обязательств, зафиксированных в международных соглашениях, заключенных от имени МООНК;
(o) внешние сношения, в том числе с государствами и международными организациями…» (Гл. 8.1 Конституционных рамок, «Полномочия и обязанности, сохраняемые за СПГС»),
При этом в этих вопросах Специальный представитель Генерального секретаря лишь консультируется и сотрудничает с временными институтами самоуправления.
На тот же вывод указывают и некоторые особенности текста декларации и обстоятельства ее принятия. В оригинальном тексте декларации на албанском языке (только этот текст является аутентичным) нигде не говорится о том, что декларация является результатом работы Ассамблеи Косово. Слова «Ассамблея Косово» появляются сверху декларации только в английском и французском переводах, содержащихся в досье, которое было представлено от имени Генерального секретаря. Формулировки, использованные в декларации, отличаются от тех, которые употребляются в актах Ассамблеи Косово: первый параграф начинается фразой «Мы, демократически избранные руководители нашего народа …», тогда как акты Ассамблеи Косово составляют в третьем лице единственного числа.
Кроме того, процедура, примененная в связи с декларацией, также отличалась от процедуры, которой Ассамблея Косово следует при принятии законодательства. В частности, декларация была подписана всеми присутствующими при ее принятии, включая Президента Косово, который (как отмечено в параграфе 76 выше) не является членом Ассамблеи Косово. На самом деле, самоидентификация лиц, принявших декларацию независимости, как «демократически избранных руководителей нашего народа» непосредственно предшествует собственно декларации независимости в тексте («настоящим провозглашаем Косово независимым и суверенным государством»; п. 1). Примечательно и то, что декларация не была передана Специальному представителю Генерального секретаря для публикации в Официальном печатном издании.
Весьма знаменательна и реакция Специального представителя Генерального секретаря на декларацию независимости. Конституционные рамки наделили Специального представителя полномочиями контролировать, а в некоторых обстоятельствах – и отменять акты временных институтов самоуправления. В прошлом, в частности в период с 2002 по 2005 год, когда Ассамблея Косово предпринимала инициативы по продвижению независимости Косово, Специальный представитель квалифицировал ряд актов как несовместимые с Конституционными рамками на том основании, что они расцениваются как «выходящие за сферу компетенции» Ассамблеи (Досье ООН No. 189, 7 февраля 2003), а значит, находятся вне полномочий Ассамбели Косово.
Молчание Специального представителя Генерального секретаря при появлении декларации независимости от 17 февраля 2008 года позволяет предположить, что он не счел декларацию актом временных институтов самоуправления, призванным обрести силу внутри правопорядка, за которым ему поручено следить. Как показывает практика, он был бы обязан принять меры в отношении актов Ассамблеи Косово, отнесенных им к категории ultra vires.
Суд согласен, что в докладе Генерального секретаря о Миссии ОООН по делам временной администрации в Косово, представленном Совету Безопасности 28 марта 2008 года, говорится, что «Ассамблея Косово провела заседание, на котором была принята ‘декларация независимости’, провозглашающая Косово независимым и суверенным государством» (док.ООН S/2008/211, п. 3). Это был обычный периодический доклад о деятельности МООНК, целью которого было проинформировать Совет Безопасности о событиях в Косово; он не был призван дать юридический анализ декларации или того, в каком качестве действовали принимавшие ее лица.
Поэтому Суд приходит к выводу о том, что, если взять все факторы вместе, авторы декларации независимости от 17 февраля 2008 года действовали не как один из временных институтов самоуправления в пределах Конституционных рамок, а как лица, совместно выступившие в качестве представителей народа Косово вне рамок временной администрации.
(b) Вопрос о том, действовали ли авторы декларации независимости в нарушение Резолюции 1244 (1999) Совета Безопасности или принятых на ее основании мер
Идентифицировав авторов декларации независимости, Суд переходит к вопросу о том, противоречил ли их акт, выразившийся в промульгировании декларации, какому-либо запрету, содержащемуся в резолюции 1244 (1999) Совета Безопасности или принятых на ее основании Конституционных рамках.
Суд напоминает, что этот вопрос был на настоящем разбирательстве предметом полемики. Некоторые участники разбирательства утверждали, что декларация независимости от 17 февраля 2008 года была односторонней попыткой положить конец международному присутствию, учрежденному резолюцией 1244 (1999) Совета Безопасности, т. е. добиться результата, который, как было заявлено, мог быть достигнут только по решению самого Совета Безопасности. Выдвигался также довод о том, что постоянного урегулирования для Косово можно было достичь только по договоренности всех вовлеченных сторон (включая, в частности, согласие Республики Сербия) либо по специальной резолюции Совета Безопасности, одобряющей конкретный окончательный статус для Косово, как это предусмотрено в Руководящих принципах Контактной группы. Согласно этому мнению, односторонняя акция авторов декларации независимости не стыкуется с резолюцией 1244 (1999) Совета Безопасности и составляет поэтому нарушение этой резолюции.
Другие участники изложили Суду мысль о том, что резолюция 1244 (1999) Совета Безопасности не препятствовала независимости Косово и не исключала ее возможность. Они утверждали, что резолюция регулирует только внутреннюю администрацию в Косово, а не его окончательный или постоянный статус. В частности, был выдвинут аргумент о том, что резолюция 1244 (1999) Совета Безопасности не порождает международно-правовых обязательств, запрещающих выступать с декларацией независимости или делающих ее недействительной, и что она не адресована авторам декларации независимости. Согласно этой позиции, если бы Совет Безопасности хотел не допустить декларацию независимости, он четко и недвусмысленно отразил бы это в тексте резолюции, как он сделал в резолюции 787 (1992) по поводу Республики Сербской. Кроме того, было заявлено, что фигурирующие в приложениях к резолюции 1244 (1999) Совета Безопасности ссылки на соглашения Рамбуйе, а значит, опосредованно и на «волю народа» (см. главу 8.3 соглашений Рамбуйе) Косово поддерживают мнение о том, что резолюция 1244 (1999) Совета Безопасности не только не возражала против декларации независимости, но и предполагала ее. Еще одни участники выдвигали утверждение о том, что по крайней мере с того момента, как был исчерпан переговорный процесс, резолюция 1244 (1999) Совета Безопасности перестала быть препятствием для дек-ларации независимости
На вопрос о том, запрещает ли резолюция 1244 (1999) авторам декларации от 17 февраля 2008 года провозглашать независимость от Республики Сербия, можно ответить лишь путем внимательного прочтения этой резолюции (см. пп. 94 и далее).
Во-первых, Суд отмечает, что Резолюция 1244 (1999) Совета Безопасности была, в сущности, задумана с целью создать для Косово временный режим, который послужил бы руслом для долгосрочного политического процесса по установлению его окончательного статуса. Резолюция не содержит никаких положений, которые рассматривали бы вопросы окончательного статуса Косово или условия для его достижения.
В этой связи Суд отмечает, что, как показывает современная практика Совета Безопасности, в ситуациях, когда Совет Безопасности решает установить ограничительные условия для постоянного статуса какой-либо территории, эти условия оговариваются в соответствующей резолюции. Например, Например, хотя тут фактические обстоятельства отличались от ситуации в Косово, спустя всего 19 дней после принятия резолюции 1244 (1999) Совет Безопасности в своей резолюции 1251 от 29 июня 1999 года вновь подтвердил свою позицию в отношении того, что «кипрское урегулирование должно быть основано на государстве Кипр с единым суверенитетом и международной правосубъектно — стью и с единым гражданством, в условиях обеспечения его независимости и территориальной целостности» (п.11). Таким образом, Совет Безопасности изложил конкретные условия в отношении постоянного статуса Кипра.
Наоборот, согласно положениям резолюции 1244 (1999), Совет Безопасности не оставил за собой окончательное определение ситуации в Косово и умолчал об условиях в отношении окончательного статуса Косово.
Значит, резолюция 1244 (1999) не препятствует провозглашению независимости 17 февраля 2008 года, поскольку эти два документа действуют в разных плоскостях: в отличие от резолюции 1244 (1999), декларация независимости является попыткой окончательно определить статус Косово.
Во-вторых, если перейти к вопросу об адресатах Резолюции 1244 (1999) Совета Безопасности, то, как говорилось выше (см. параграф 58), в ней излагаются общие рамки для того, чтобы «развернуть в Косово, под эгидой ООН, международное гражданское присутствие и присутствие сил безопасности» (п. 5). Она посвящена главным образом формулированию обязательств и полномочий государств-членов ООН, а также инстанций ООН, таких как Генеральный секретарь и его Специальный представитель (см., в частности, п. 3, 5, 6, 7, 9, 10 и 11 Резолюции 1244 (1999) Совета Безопасности). Единственное место, где в резолюции 1244 (1999) прямо упо-минаются другие субъекты, связано с требованием Совета Безопасности, во-первых, о том, чтобы «ОАК и другие вооруженные группы косовских албанцев немедленно прекратили все наступательные действия и выполнили тре-бования в отношении демилитаризации» (пункт 15), а во-вторых, о том, чтобы «все, кого это касается, включая международное присутствие по безопасности, в полной мере сотрудничали с Международным трибуналом по бывшей Югославии» (пункт 14). В тексте резолюции 1244 (1999) Совета Безопасности нет никаких указаний на то, что Совет Безопасности намеревался возложить на другие подобные субъекты еще какую-то конкретную обязанность, предусматривающую определенные действия или запрещающую их.
В этой связи Суд напоминает, что для Совета Безопасности не редкость ситуация, когда он выдвигает требования не к государствам-членам ООН или межправительственным организациям, а к другим субъектам. Если говорить более конкретно, то в ряде резолюций Совета Безопасности, принятых по проблематике Косово до Резолюции 1244 (1999) Совета Безопасности, содержались требования eo nomine к косово-албанскому руководству. резолюция 1160 (1998) призывала «власти в Белграде и руководство албанской общины Косово срочно начать без предварительных условий конструктивный диалог по вопросам политического статуса» (резолюция 1160 (1998), пункт 4; выделение добавлено). Резолюция 1199 (1998) включала четыре отдельных требования к косовоалбан — скому руководству, а именно: улучшить гуманитарную ситуацию, вступить в диалог с Союзной Республикой Югославия, добиваться своих целей исключительно мирными средствами и в полной мере сотрудничать с Обвинителем Международного уголовного трибунала по бывшей Югославии (резолюция 1199 (1998), пп. 2, 3, 6 и 13). Резолюция 1203 (1998) требовала, чтобы «руководители косовских албанцев и все другие члены албанской общины Ко — сово полностью и оперативно выполнили резолюции 1160 (1998) и 1199 (1998) и в полной мере сотрудничали с Контрольной миссией ОБСЕ в Косово» (резолюция 1203 (1998), п.4). Кроме того, та же резолюция призывала к тому, чтобы «руководители косовских албанцев незамедлительно начали, без предварительных условий, с международным участием и в рамках четкого графика, конструктивный диалог, ведущий к прекращению кризиса и политическому решению проблемы Косово на основе переговоров», требовала, чтобы «руководители косовских албанцев и все другие, кого это касается, уважали свободу передвижения Контрольной миссии ОБСЕ и другого международного персонала», настаивала на том, чтобы «руководители косовских албанцев осудили всякую террористическую деятельность», и требовала от косовоалбанского руководства «содействия международным усилиям, направленным на улучшение гуманитарной ситуации и предотвращение надвигающейся гуманитарной катастрофы» (резолюция 1203 (1998), пп. 5, 6, 10 и 11)
Подобная ссылка на косово-албанское руководство или другие субъекты в тексте Резолюции 1244 (1999) Совета Безопасности отсутствует, хотя там есть довольно общая ссылка на «всех, кого это касается» (п.14). При толковании резолюций Совета Безопасности Суд должен, учитывая все соответствующие обстоятельства, в каждом отдельном случае устанавливать, кого Совет Безопасности намеревался связать юридическими обязательствами. Важным индикатором в этом отношении могут служить используемые в резолюции формулировки. Mutatis mutandis, здесь также актуален подход, применявшийся Судом в вопросе об обязательной силе резолюций Совета Безопасности вообще. В этом контексте Суд напоминает о своем предыдущем заявлении следующего содержания:
«Прежде чем, можно будет сделать вывод об обязательной силе резолюции Совета Безопасности, следует тщательно проанализировать ее формулировки. С учетом характера полномочий, предусмотренных Статьей 25, вопрос о том, действительно ли они применены, надлежит определять в каждом случае, принимая во внимание положения толкуемой резолюции, предшествовавшие ей обсуждения, привлекаемые постановления Устава и вообще все обстоятельства, которые могли бы помочь в определении правовых последствиях резолюции Совета Безопасности.» (Юридические последствия для государств, вызываемые продолжающимся присуствие Южной Африки в Намибии (Юго-западная Африка) вопреки резолюции Совета Безопасности 276 (1970), Консультативное заключение, Официальные отчеты 1971, с. 53, п. 114.)
Имея это в виду, Суд не может согласиться с аргументом, что Резолюция 1244 (1999) Совета Безопасности содержит запрет на провозглашение независимости, обязательный для авторов декларации независимости; такой запрет нельзя вывести и из формулировок резолюции, воспринимаемой в ее контекст и с учетом ее объекта и цели. Формулировки Резолюции 1244 (1999) Совета Безопасности в этом отношении в лучшем случае неоднозначны. Объект и цель резолюции, как было детально разъяснено (см. параграфы 96-100), состоят в том, чтобы ввести временную администрацию в Косово, не делая при этом какого-либо окончательного определения по вопросам окончательного статуса. В тексте резолюции объясняется, что «основные обязанности международного гражданского присутствия будут включать … организацию и контроль за развитием временных институтов демократического и автономного самоуправления до достижения политического урегулирования» (п. 11 (c) резолюции; выделение добавлено. Термин «политическое урегулирование», часто цитировавшийся в ходе настоящего разбирательства, не меняет этого вывода. Во-первых, ссылка на него дана в связи с перечислением обязанностей международного гражданского присутствия, т.e. Специального представителя Генерального секретаря в Косово и МООНК, а не обязанностей других субъектов. Во-вторых, как это иллюстрируется расхождением во мнениях, высказывавшихся Суду, термин «политическое урегулирование» допускает различные толкования. Поэтому Суд заключает, что эту часть Резолюции 1244 (1999) Совета Безопасности нельзя трактовать как предусматривающую запрет на провозглашение независимости, обращенный, в частности, к авторам декларации от 17 февраля 2008 года.
В связи с этим Суд находит, что Резолюция 1244 (1999) Совета Безопасности не препятствовала авторам декларации от 17 февраля 2008 года выступить с декларацией независимости от Республики Сербия. Следовательно, декларация независимости не нарушила Резолюцию 1244 (1999) Совета Безопасности.
Теперь Суд переходит к вопросу о том, нарушены ли декларацией независимости от 17 февраля 2008 года Конституционные рамки, введенные под эгидой МООНК. Глава 5 Конституционных рамок определяет полномочия временных институтов самоуправления Косово. Рядом государств, участвовавших в разбирательстве в Суде, выдвигался аргумент о том, что промульгирование декларации независимости является актом, выходящим за пределы полномочий временных институтов самоуправления, изложенных в Конституционных рамках.
Однако Суд уже отмечал (см параграфы 102-109 выше), что декларация независимости от 17 февраля 2008 не была провозглашена временными институтами самоуправления и не являлась актом, который был призван обрести силу или действительно обрел силу внутри того правопорядка, в котором функционировали эти временные институты. Отсюда следует, что авторы декларации независимости не были связаны теми рамками из полномочий и обязанностей, которые были установлены с целью регламентировать поведение временных институтов самоуправления. Поэтому Суд находит, что декларация независимости не нарушила Конституционные рамки.
V. ОБЩИЕ ВЫВОДЫ
Суд пришел к выводу, что принятие декларации независимости от 17 февраля 2008 года не нарушило общее международное право, Резолюцию 1244 (1999) Совета Безопасности или Конституционные рамки. Следовательно, принятие этой декларации не нарушило какую-либо применимую норму международного права.
Исходя из вышеизложенного, Суд
1) Единогласно
устанавливает, что обладает юрисдикцией для вынесения запрошенного консультативного заключения;
2) Девятью голосами против пяти
Постановляет удовлетворить запрос о консультативном заключении;
ЗА: Председатель Овада; судьи Аль-Хасауна, Бюргенталь, Зимма, Абраам, Сепульведа-Амор, Кансаду триндади, Юсуф, Гринвуд;
ПРОТИВ: Вице-председатель Томка; судьи Корома, Кит, Беннуна, Скотников;
3) Десятью голосами против четырех
заключает, что декларация независимости Косово, принятая 17 февраля 2008 года, не нарушила международное право;
ЗА: Председатель Овада; судьи Аль-Хасауна, Бюргенталь, Зимма, Абраам, Кит, Сепульведа-Амор, Кансаду Триндади, Юсуф, Гринвуд;
ПРОТИВ: Вице-председатель Томка; судьи Корома, Беннуна, Скотников
Составлено на английском и французском языках, причем английский текст имеет преимущественную силу, во Дворце мира в Г ааге двадцать второго июля две тысячи десятого года в двух экземплярах, один из которых будет помещен в архив Суда, а другой препровожден Генеральному секретарю Организации Объединенных Наций.
(Подпись) Хисаси Овада, ПредседательHisashi Овада, President.
(Подпись) Филипп Куврёр, Секретарь.
Вице-председатель Томка приобщает к консультативному заключению Суда заявление; судья Корома приобщает к консультативному заключению Суда несогласное мнение; судья Зимма приобщает к консультативному заключению Суда заявление; судьи Кит и Сепульведа-Амор приобщают к консультативному заключению Суда особые мнения; судьи Беннуна и Скотников приобщают к консультативному заключению Суда несогласные мнения; судьи Канса- ду Триндади и Юсуф приобщают к консультативному заключению Суда особые мнения.
(Инициалы) Х.O.
(Инициалы) Ф.К.

Суд ООН по Косово

Рубрики

Последние поступления

Ссылки