Экономическое и политическое положение Рима

Опубликовано 22 января 2012 · Обновлено 12 ноября 2017

ХРЕСТОМАТИЯ ПО ИСТОРИИ ДРЕВНЕГО МИРА

ТОМ 3. ДРЕВНИЙ РИМ
СОЦИАЛЬНО-ЭКОНОМИЧЕСКОЕ И ПОЛИТИЧЕСКОЕ
ПОЛОЖЕНИЕ РИМА I-II ВВ. Н.Э.
В гениальном труде И. В. Сталина «Марксизм и вопросы языкознания», дается четкое определение империи Кира и Александра Великого, Цезаря и Карла Великого, которые «…не имели своей экономической базы и представляли временные и непрочные военно-административные объединения» (И. В. Сталин, Марксизм и вопросы языкознания, Госполитиздат, 1952, стр. 12). Эта характеристика может быть в полной мере отнесена и к Римской империи I-II вв. н.э. Вполне понятно поэтому, что в подобном государственном образовании «Материальной опорой правительства было войско, гораздо более похожее уже на армию ландскнехтов, чем на старо-римское крестьянское войско, а опорой моральной – всеобщее убеждение, что из этого положения нет выхода, что если не тот или другой император, то все же основанная на военном господстве императорская власть является неотвратимой необходимостью» (Ф. Энгельс, Бруно Бауэр и раннее христианство. К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т XV, стр. 606). Власть императора, являвшаяся по существу военной диктатурой, была в значительной мере замаскирована и облачена в старинную тогу римской демократии давно минувших времен.
Важно подчеркнуть, что для римского общества времен ранней империи в высшей степени популярным был лозунг Pax Romana (римский мир), а твердая власть императора на какой-то срок давала гарантию охраны прав рабовладельцев (док. № 64). Недаром Август в своем завещании «Деяния божественного Августа» (док. № 67) говорит, ставя себе в величайшую заслугу: «Я захватил около тридцати тысяч рабов, которые бежали от своих господ и подняли оружие против государства, и отдал их в руки господ для казни». Во времена Августа был вновь подтвержден закон о судебном следствии над рабами убитого в своем доме господина (док. № 69).
Нужно подробно остановиться на мероприятиях, проводимых Августом в области внутренней политики. Одним из важнейших мероприятий в этом направлении было разделение провинций на сенатские и императорские. Интересно, что уже в античной историографии мы находим попытку объяснения целей этой реформы. Дион Кассий говорит (док. № 65): «На словах он сделал так для того, чтобы сенат мог пользоваться наилучшим» плодами управления безнаказанно …а на деле же он сделал так для того, чтобы под этим предлогом сенатские провинции оставались не вооруженными и не подготовленными к военным действиям, и чтобы только он один имел в своем распоряжении оружие и подготовлял военные силы». Тот же Дион Кассий, несмотря на классовую ограниченность своего мировоззрения, отдавал себе отчет в том, что Август «помышлял о монархическом образе правления». Все эти мероприятия формально проводились под лозунгом реставрации старых добрых порядков и возврата к «золотому веку» истории Рима. На самом же деле в руках Августа была сосредоточена вся высшая военная и гражданская власть.
Важно остановиться на политике Августа по отношению к различным слоям римского общества – к сенату, к всадникам, к плебсу. Император вмешивался в прерогативы сената, который формально был еще высшим органом государства. Все мероприятия, которые потом обсуждались сенатом, предварительно уже были решены особым советом при императоре (Соnsitium principis).
Потеряли свое политическое значение и народные собрания. Так же единовластно решались императором все вопросы внешней политики, заключение мира и ведение войны. Говоря об общем направлении внешней политики во времена Августа, необходимо сказать, что с 9 г. н.э., после поражения легионов Вара, римляне переходят к обороне. Особо нужно выделить политику Августа на Востоке, где он старался все конфликты решать дипломатическим путем, например, основной из этих конфликтов – армянский вопрос.
Очень важен вопрос об отношении к провинциям в эпоху ранней империи. Энгельс указывает, что «…империя не только не устранила этой эксплуатации (провинций. Ред.), а, напротив, превратила ее в систему» (К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. XVI, ч. 1, стр. 125).
На примере эдикта Августа из Киренаики (док. № 66) нужно показать, что римляне в провинциях вступают в союз с местной аристократией, которая помогает им еще сильнее эксплуатировать свободное население и рабов этих провинций. Следует отметить, что жестокая эксплуатация римлянами провинций вызывает многочисленные восстания: 24-19 гг. до н.э. в Испании, 6-9 гг. в Паннонии и Иллирии и др.
При преемниках Августа Римская империя также представляет собой военную диктатуру с хорошо централизованной властью. Энгельс дает следующую характеристику Римского государства в эту эпоху: «…совершенно по-военному организованное обширное государство, обезлюдевшая Италия и отсутствие современного пролетариата…» (К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. XXI, стр. 303).
При императорах династии Юлиев-Клавдиев усиливается императорская власть, основанная на армии. Наряду с этим возрастают и требования войск. В 14 г. н.э. произошли крупнейшие восстания паннонских, а затем и рейнских легионов (док. № 71).
Характерно, что Тацит, которого Энгельс называет последним представителем старо-римского патрицианского образа мыслей (Ф. Энгельс, Бруно Бауэр и раннее христианство. К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. XV, стр. 606), пишет (док. № 71), что «в Паннонии восстание вспыхнуло без всяких новых причин, кроме того, что перемена императора указывала возможность смут и виды на добычу от междоусобной войны».
Восставшие легионы не предъявляли никаких политических требований; они требовали сокращения срока службы до 16 лет и увеличения платы за свою службу.
Восстание это было подавлено Друзом, сыном Тиберия. Почти в это же время началось восстание легионов, находившихся на Рейне.
Восставшие говорили, по словам Тацита (док. № 70), что «настало время, когда ветеранам следует требовать скорой отставки, молодым солдатам – увеличенного жалованья, всем вообще – предела их несчастий и мести центурионам за жестокость». При анализе восстания рейнских легионов особое внимание следует обратить на то, что солдаты считали, будто бы «в их руках находится судьба Рима, их победами увеличиваются пределы республик…». Требования восставших легионов были частично удовлетворены. Позднее роль армии увеличивается настолько, что императорский престол становится игрушкой в ее руках. Например Веспасиан, первый император династии Флавиев, был выдвинут легионами, находившимися в Сирии и Иудее.
Для характеристики этого периода нужно сказать, что в результате усиления императорской власти и роста республиканской оппозиции изменяются взаимоотношения императоров с сенатом. В отличие от Августа, последующие императоры идут на резкие конфликты с сенатом, например, Тиберий, Калигула, Клавдий, Нерон. В результате дворцового заговора был убит последний представитель династии Флавиев – Домициан, также выдвинутый на престол преторианской гвардией.
В эпоху ранней империи имеют место многочисленные восстания в провинциях, результат жестокой эксплуатации римлянами местного населения – восстание Такфарината в Нумидии, Боудикки в Британии, Цивилиса в Галлии, восстание иудеев и др. Анализируя причины восстания в Нумидии (док. № 72), следует сказать, что оно было вызвано жестокой эксплуатацией этой провинции. Восставшие несколько раз выходили победителями нз войны с римскими войсками, которые пытались подавить это движение. Восстание продолжалось семь лет и окончательно было подавлено только в 24 г. Не меньше опасений доставило римлянам и восстание в Британии при Нероне (док. № 73). По словам Тацита, восставшие мстили римлянам «за потерянную свободу». К ним присоединилось большое количество племен Британии. Все находившиеся там римляне были перебиты. Восстание удалось подавить лишь с большим трудом.
Время Антонинов характеризуется отсутствием серьезных политических конфликтов на границах империи. Правление Траяна, одного из лучших римских полководцев, было временем наибольшего расширения пределов империи – он завоевал Дакию и вел войны в Парфии. Преемники Траяна Адриан и Марк Аврелий снова вернулись к оборонительной политике предшествующего периода. Уже со времени правления Марка Аврелия обстановка на границах империи начинает усложняться: на придунайские и азиатские области учащаются нападения квадов, маркоманов, сарматов и других племен.
Значительные сдвиги происходят в эпоху Антонинов в области социально-экономических отношений. Хотя попрежнему господствующим является рабовладельческий способ производства, однако появляются уже отдельные черты кризиса рабовладения, резко уменьшается приток рабов в Рим. Этим в значительной мере можно объяснить «гуманные взгляды» римских рабовладельцев, которые начинают говорить о том, что рабов следует беречь. Не случайно поэтому философ Сенека говорит, что рабы в то же время являются и людьми, не случайны законы императоров династии Антонинов, запрещающие убийство рабов. Нужно подчеркнуть, однако, что эти мероприятия не могли ни в коем случае ослабить нараставшего кризиса рабовладения.
Наряду с этим со времени Антонинов начинается широкое распространение колонатных отношений. Колоны, несмотря на юридическую независимость, фактически находятся уже в полном подчинении владельцев тех земель, которые они обрабатывают. Сведения о положении сельского хозяйства мы находим в трактате Колумеллы (док. № 74) и в «Письмах» Плиния Младшего (док. № 75, 76).
Вопрос о распространении колонатных отношений следует проиллюстрировать на конкретных примерах: «Манциевом законе» (док. № 80), «Законе Адриана» (док. № 81).
Большой интерес представляет отрывок из письма колочов Бурунитанского поместья в Африке императору Коммоду (док. № 84) с жалобой на несправедливое взимание налогов и повинностей.
В социально-экономическом положении империи нужно отметить значительную роль городов, особенно в восточной части империи, благосостоянию которых императоры неоднократно способствовали. Маркс говорит, что при Антонине Пие «…наблюдается процветание провинций, строгий надзор за их правителями» (Хронологические выписки, «Архив Маркса и Энгельса», V, стр. 6). В эпоху Антонинов еще больше развивается бюрократическая система управления. Особенно много внимания уделяется чиновникам по сбору налогов, например, со времен Траяна назначаются чиновники по контролю над городскими финансами (городские кураторы). В состав бюрократического аппарата во времена ранней империи входит большое количество вольноотпущенников. Некоторые из них достигали большого богатства и влияния в империи. Это отражено в романе, приписываемом Петронию, где в сатирической форме дается описание образа жизни и богатства вольноотпущенника Тримальхиона (док. № 79).
В области внутренней политики надо отметить, что в эпоху Антонинов нет уже таких резких конфликтов между императором и сенатом, как то имело место в предшествующий период. Происходит это вследствие изменения социального состава сенаторского сословия – теперь в их число входит 40% италиков, почти совсем исчезают старинные патрицианские роды. Эпоха Антонинов была последним периодом хотя и относительного экономического и политического подъема империи.

№ 64. ТРИУМФ ОКТАВИАНА ПО ОКОНЧАНИИ ГРАЖДАНСКИХ ВОЙН
(Веллей Патеркул, II, 89)
С каким сочувствием люди всех разрядов, возрастов и сословий приняли Цезаря, вернувшегося в Италию и в город , какая толпа вышла ему навстречу, как великолепны были его триумфальные шествия и его подарки, того нельзя по достоинству описать даже и в труде, составленном по всем правилам, не то, что в настоящем кратком описании… На двадцатом году окончена была, наконец, гражданская война , затушены были войны с внешними врагами, восстановлен мир, успокоена везде ярость оружия, возвращена сила законам, судам их авторитет, сенату его величие, власть должностных лиц поднята на прежнюю высоту, к восьми преторам избрано еще два. Снова установилась старая прославленная форма государственного управления, на поля снова вернулся труд, к священнодействиям – почет, людям возвращена была безопасность, каждому обеспечено прочное владение своим имуществом. Прежние законы были с пользой исправлены, новые изданы для оздоровления общества, сенат был переизбран без ожесточения, но не без строгости. По настоятельной просьбе принцепса в его состав были избраны для украшения города первейшие люди, получавшие триумфы, исполнявшие высшие должности. Невозможно было добиться, чтобы Цезарь довел число своих консульств хотя бы до одиннадцати, так он часто и упорно от этого отказывался; и диктаторство, которое ему настойчиво предлагал народ, он отвергал с такой же непреклонностью.
Пер. В. С. Соколова.
№ 65. РАЗДЕЛЕНИЕ УПРАВЛЕНИЯ МЕЖДУ ПРИНЦЕПСОМ И СЕНАТОМ
(Дион Кассий, III, 12, 13)
Он закрепил следующим образом свое руководящее положение по отношению к сенату и народу, но, желая казаться настроенным демократически, он всю заботу и управление всеми делами, требующими какого-либо особого попечения, взял на себя и сказал, что будет управлять не всеми народами, да и теми, которые берет себе, будет править не все время; именно: более покорные, мирные и вевоинствевные он передал сенату, наоборот, более сильные, ненадежные и опасные и, мало того, имеющие внутри себя враждебные силы или сами по себе способные на мятежные действия, он оставил за собой. На словах он сделал так для того, чтобы сенат мог пользоваться наилучшими плодами управления безопасно, а чтобы все трудности и опасности управления пришлись на его долю, на деле же он сделал так для того, чтобы под этим предлогом сенатские провинции оставались невооруженными и неподготовленными к военным действиям и чтобы только он один имел в своем распоряжении оружие и подготовлял военные силы. На этом основании были признаны подлежащими управлению народа и сената Африка и Нумидия, Авия и Греция вместе с Эпиром, Далмация и Македония, острова Сицилия и Крит вместе с Ливией, расположенной вокруг Кирены, Вифиния с прилегающим к ней Понтом, остров Сардиния и Бэтика . Управлению же Цезаря подлежали остальная Иберия, области вокруг Тарраковы и Лузитания, все галаты и варбонцы, лугдуны, аквитавы и кельты как сами, так и их колонии; из кельтов также те, которых мы называем германцами и которые, занимая все земли кельтов по течению реки Рейна, привели к тому, что всю эту страну, тянущуюся вверх по реке до самых ее истоков и вниз до самого британского океана, мы называем Германией. Точно так же в ведении Цезаря оказалась Сирия, так называемая Нижняя или Келесирия, Финикия и Киликия, Кипр и все египтяне. Впоследствии, он передал остров Кипр и Галатию, расположенную вокруг Нарбоны, в управление народа, а сам взял себе взамен этого Далмацию. Подобная же замена была произведена впоследствии и в отношении других народов, как это покажет конец изложения. Я так это сказал, потому что теперь каждый народ управляется отдельно, в то время мак прежде во многих случаях народы управлялись по два и по три вместе. Об остальных народах я не упоминаю, потому что некоторые ив них были покорены после того, другие, если и были уже во власти империи, управлялись не римлянами, но были автономными или были даны в управление каким-нибудь царствам, и те из них, которые после того оказались под властью римлян, всегда присоединялись к более сильному.
Так были распределены народы, но, желая отвлечь их от мысли, что он, как Цезарь, помышляет о монархическом образе правления, он ограничил десятью годами управление всеми переданными ему провинциями и обещал за этот срок установить в них прочный порядок и даже смальчишествовал, заявив, что если он укротит их за более короткий срок, то и вернет управление их народу раньше времени. И с этих пор прежде всего он поставил во главе управления самих членов сената у каждого народа, кроме египтян, и только у них одних так называемого всадника . Затем, согласно сказанного мною, он распорядился, чтобш они вое имели полномочия на один год и чтобы они избирались по жребию.
Пер. В. С. Соколова.
№ 66. ЭДИКТЫ АВГУСТА ИЗ КИРЕНАИКИ
В 1927 году на месте древней рыночной площади в Кирене была найдена мраморная стела, на лицевой стороне которой были записаны на греческом языке пять эдиктов императора Августа. Важность этого памятника для истории принципата неоспорима. Одним из основных вопросов, какой может быть поставлен на основании нашего источника, является вопрос о политике Августа по отношению к провинциям.
Четыре первых эдикта имеют в виду только Киренаику, пятый же содержит распоряжение, касающееся всех провинций. По завещанию Птолемея Апиона Киренаика была передана Риму; города этой области сохраняли автономию, но находились под римским протекторатом. В 74 г. Киренаика была превращена в римскую провинцию, а в 34 г. Марк Антоний объявил ее царством и отдал дочери Клеопатры Клеопатре Селевке; в 27 г. Киренаика вместе с Критом составила провинцию, управитель которой носил титул проконсула. К проконсулу Киренаики и Крита и обращены разбираемые нами эдикты.
I
[7-6 г. до н.э.] Император Цезарь Август, великий понтифик, в семнадцатый год трибунской власти, император четырнадцатый раз, говорит:
«Мне известно, что в провинции Киренаике римлян всех возрастов, имеющих цене в 2500 денариев или более, проживает всего 215 человек, из каковых и назначаются судьи и, как пожаловались посольства из городов этой провинции, среди них существуют некоего рода тайные сообщества, угнетающие эллинов при процессах, грозящих смертной казнью, ибо одни и те же лица поочередно выступают то в качестве обвинителей, то свидетелей. Я и сам установил, что некоторые невинные угнетены таким образом и подвергнуты высшей мере наказания. Поэтому – впредь до того, как сенат вынесет какое-либо постановление по этому вопросу или я сам найду что-либо лучшее, по моему мнению, справедливо и целесообразно поступят те, кто будет управлять провинцией Критом и Киреваикой, если назначат в области Кдрены в одинаковом числе судей как из эллинов, обладающих высшим цензом, так и из римлян.
Как римляне, так и эллины должны быть не моложе 25 лет и владеть движимым и недвижимым имуществом, если только найдется достаточное количество таких лиц, в 2500 денариев, или же, если таким образом будет невозможно заполнить число судей, какие должны быть назначены, пусть управители провинций навначат владеющих половиной, ню никак не меньше, указанного выше имущества, в суды по раебору тех дел эллинов, которые наказываются смертной казнью.
Если эллину-подсудимому за день до того, как обвинитель выступит с речью, дано будет право решать, будут ли судьями только римляне или же половина их будет из эллинов и он выберет половину эллинов, тогда, выверив шары и написав на них имена, следует из одной урны вынимать жребий с именами римлян, из другой – с именами эллинов, до тех пор, пока тех и других не будет по двадцати пяти. Обвинитель, если он пожелает, пусть отведет по одному да римлян и из эллинов, обвиняемый же – трех из всех, но при том условии, чтобы из отводимых не были все только римляне или же все эллины. Затем все остальные приводятся к подаче голосов и опускают голоса отдельно: в особый ящик – римляне, и отдельно, в другой ящик – эллины. Потом, после того как будет произведен подсчет голосов отдельно тех и других, пусть правитель объявит во всеуслышание то, что решило большинство тех и других вместе. И поскольку незаконную смерть родственники убитых по большей части не оставляют неотомщенной и, естественно, найдутся эллины-обвинители, которые возбудят дело по поводу убитых родственников или сограждан, то справедливо и целесообразно, по моему мнению, поступят те, кто будет управлять Критом и Киреной, если они в области Кирены не допустят римлянина в качестве обвинителя по делу об убийстве эллина или эллинки, за исключением того случая, когда дело по поводу убийства кого-либо из своих родственников или сограждан возбуждает удостоенный римского гражданства эллин».
II
[7-6 гг. до н.э.] Император Цезарь Август, великий понтифик, в семнадцатый год трибунской власти говорит: «Порицания и хулы не заслуживает Публий Секстий Сцева за то, что он Авла Стлакция Максима, сына Люция, Люция Стакция Македонянина, сына Люция и Публия Филорота, вольноотпущенника Публия после того как они сообщили, что знают нечто, касающееся моего благополучия и государственных дел и намереваются об этом сказать, позаботился закованными послать из провинции Киренаики ко мне, ибо Секстий поступил так, как следовало, и с достаточной предусмотрительностью. Впрочем, поскольку они доказали мне совершенно ясно, что ничего касающегося меня>и государственных дел они не знают, а то, что они говорили в провинции, они выдумали и показали ложно, я их освободил и отпустил из-под стражи. Авлу же Стлакцию, которого послы киренцев обвиняли в том, что он из общественных мест убрал статуи, в том числе ту, на которой город написал мое имя, до тех пор, пока я не разберу этого дела, я запрещаю выезжать без моего разрешения».
III
[7-6 гг. до н.э.] Император Цезарь Август, великий понтифик, в семнадцатый год трибунской власти говорит: «Тем из провинции Киренаики, кто почтен правами гражданства, я приказываю нести повинности в очередь с корпорацией эллинов, отнюдь не меньше; исключаются те, кому по закону или постановлению сената, по решению моего отца или же моему вместе с гражданством дано освобождение от повинностей. Мне угодно также, чтобы и те, кому дано освобождение от повинностей, были свободны от платежей [лишь] по тому имуществу, которое было тогда, [когда было даровано право гражданина], а за все приобретенное после им следует платить установленное».
IV
[7-6 гг. до в. э.] Император Цезарь Август, великий понтифик, в семнадцатый год трибунской власти говорит: «По всякого рода процессам, какие возникнут между эллинами, живущими в провинции Киреваике, за исключением преступлений, наказуемых смертной казнью, каковые тот, кто управляет провинцией, должен разбирать и выносить по ним решение сам или же назначить суд присяжных, – по всем остальным делам должно давать в качестве судей эллинов, если какой-нибудь обвиняемый или ответчик сам не захочет иметь судьями римских граждан. Если сторонам в силу моего эдикта будут даваться судьи-эллины, не следует давать ни одного из этих судей из того города, из которого происходит обвинитель, или истец, или же обвиняемый, или ответчик».
V
Император Цезарь Август, великий понтифик, в девятнадцатый год трибунской власти говорит: «Сенатское постановление, принятое в консульство Гая Кальвизия и Люция Пассиена в моем присутствии и за моей подписью, касающееся безопасности союзников римского народа, дабы оно было известно всем тем, о ком мы заботимся, решил я послать в провинции и распространить в качестве моего эдикта, из которого будет ясно всем живущим в провинциях, какую saботу прилагаем мы – я и сенат – о том, чтобы никто из наших подданных не потерпел против надлежащего и не заплатил лишнего.
Сенатское постановление
[4 г. до н.э.] Консулы Гай Кальвизий Сабин и Люций Пассиен Руф сделали доклад о деле, по поводу которого император Цезарь Август, наш принцепс, на основании решения состоящего при нем совета, избранного по жребию из сената, выразил пожелание, чтобы черев вас [т. е. через консулов] предоставлено было сенату о том [деле], касающемся безопасности союзников римского народа, сенат постановил: наши предки установили [особые] суды для разбора дел о востребовании денег, чтобы союзники легче могли выступать с обвинением о причиненном им вреде и требовать обратно отнятые у них деньги. Так как суды эти иногда обременительны и тяжелы для тех, ради кого был написан закон, поскольку из дальних провинций привлекаются в качестве свидетелей люди бедные или же немощные вследствие болезни или старости, сенат постановляет: если кто-нибудь из союзников после вынесения настоящего постановления пожелает от лица общины или же частным путем востребовать обратно взысканные с него деньги, за исключением того случая, когда против вымогателя направлено уголовное преследование, и объявит это, явившись к одному иа тех магистратов, кому положено созывать сенат, тот магистрат должен как можно скорее привести их в сенат и дать им патрона, который будет за них говорить перед сенатом, кого они сами захотят. Пусть защитником не будет назначен против воли тот, кому по закону дано освобождение от этой литургии. Чтобы выслушать тех, против кого приносится в сенат обвинение, тот магистрат, который привел их в сенат, и в тот же день на заседании сената, на котором должно быть не меньше двухсот сенаторов, избирает по жребию из всех ковсуляров, находящихся в самом Риме или не более чем в 20 милях от города, четырех; равным образом из преториев, находящихся в Риме или не более чем в 20 милях от города – трех; равным образом из остальных сенаторов или из всех тех, кто находится в Риме или не более чем в 20 милях от города – двух. Пусть он не выбирает по жребию никого из тех, кому 70 или более лет, кто находится во власти или управлении, или кто председательствует в судах, или кто ведает раздачей хлеба, или того, кому болезнь воспрепятствует выполнять эту повинность и кто сумеет это в отношении себя сам клятвенно подтвердить и представить трех членов сената, могущих подтвердить это клятвенно перед сенатом; или того, кто находится в родстве или свойстве с ним [с обвинителем], так что его на основании судебного закона Юлия нельзя заставить против воли быть свидетелем в государственном суде; или того, относительно кого обвинитель поклянется, что тот ему враг; но пусть отведет под присягой не больше чем трех [сенаторов]. После того как девять избраны таким образом, магистрат, который производил жеребьевку, пусть позаботится, чтобы те, кто требует возвращения имущества, и тот, с кого требуется возвращение, отводили из них по очереди, пока не останется пять человек.
Если кто из этих судей умрет до решения дела или другая какая-либо причина воспрепятствует ему судить и его просьба будет клятвенно подтверждена пятью членами сената, тогда магистрат в присутствии судей, а также истцов и ответчика, пусть выберет по жребию дополнительно одного из тех сенаторов, которые принадлежат к тому же рангу и несли ту же должность, как и тот, на чье место производится дополнительная жеребьевка, при том условии, что магистрат не будет дополнительно избирать того, кого на основании настоящего постановления сената в деле против обвиняемого не дозволено избирать. Избранные судьи пусть выслушивают и выносят постановления только относительно того имущества, относительно которого кто-нибудь в частном порядке или от лица общины обвиняется, как вымогатель, и ту сумму денег, о которой обвинители частно или от лица общины докажут, что она у них отобрана путем вымогательства, пусть судьи прикажут отдать обратно; при этом судьи должны вынести решение в течение тридцати дней. Те, кому должно разобрать дело и вынести по нему решение, до тех пор пока они его не разберут и не вынесут решения, пусть освобождаются от всех общественных обязанностей, за исключением общественных жертвоприношений. Сенат постановляет [также], чтобы магистрат, производивший выборы судей по жребию, или, если он не может, то первоприсутствующий из консулов пусть ведет это заседание и дает возможность свидетелям, находящимся в Италии, дать показания, при условии, что за требующего назад свои личные деньги он допустит не более чем пяти, а за требующих деньги от лица общины не более чем десяти свидетелям дать показания. Равным обравом сенат постановляет, чтобы судьи, которые будут избраны на основании настоящего сенатского постановления, высказались открыто, как каждый из них думает, и пусть будет так, как решит большинство.
Пер. и комментарий Н. А. Машкина.
№ 67. ДЕЯНИЯ БОЖЕСТВЕННОГО АВГУСТА
(Res gestae divi August!)
«Деяния божественного Августа» – один из интереснейших документов эпохи раннего принципата. Он дошел до нас в виде надписи, найденной в 1555 г. на месте древнего города; Анкиры (отсюда название «Monumentum Ancyranum»). Надпись эта была сделана на латинском и греческом языках. Две других копии найдены были в городах Аполлонии и Аитиохии. Сопоставление трех документов дало возможность почти полностью восстановить текст этого важного памятника. Характер этого документа, в котором автор всемерно восхваляет свою деятельность, показывает, насколько критически нужно относиться к его содержанию.
§ 1. Девятнадцати лет от роду по собственному своему решению и на частные свои средства я собрал войско, при помощи которого вернул свободу республике, угнетенной бандой заговорщиков . Во имя этого сенат почетным декретом принял меня в свое сословие в консульство Гая Пансы и Авла Гирция, предоставив мне право подавать свое мнение вместе с консулярами, и дал мне военную власть [imperium]. Сенат поручил мне, в качестве пропретора, вместе с консулами блюсти безопасность республики ; народ же в том самом году, когда пали на войне оба консула , избрал меня в консулы и в триумвиры по переустройству государства.
§ 2. Тех, кто был убийцами моего родителя, я отправил в изгнание, отплатив им за их злодеяние приговором на основании законов, и впоследствии, когда они пошли войной против республики, дважды разбил их в строю .
§ 3. Я вел много войн во всем мире, на суше и на море, гражданских и внешних и, в качестве победителя, оказывал милость всем гражданам, просившим ее. Чужие народы, которым было безопасно дать прощение, я предпочитал сохранять, а не истреблять. Римских граждан, принесших мне присягу, было около пятисот тысяч. Из них я вывел в колонии или отпустил по окончании службы в их муниципии несколько больше трехсот тысяч, и всех их я наделил землей или наградил деньгами за военную службу. Я захватил шестьсот кораблей, не считая тех, которые были мельче трирем.
§ 5. Диктатуру, предложенную всем народом и сенатом в консульство Марка Марцелла и Люция Аррунтия мне лично и в мое отсутствие, я не принял. При крайнем недостатке хлеба я не отказался от заботы о продовольствии, которым я управлял так, что в несколько дней при помощи моих собственных средств освободил весь народ от страха и угрожавшей ему опасности [голода] . Консульскую власть, предложенную мне тогда сроком на год и бессрочно, я не принял.
§ 8. Будучи по приказанию народа и сената консулом в пятый раз, я увеличил число патрициев. Состав сената я проверял трижды. Во время шестого консульства я провел цензуру вместе с Марком Агриппой. Перепись была произведена после промежутка в сорок два года . По этой переписи оказалось римских граждан четыре миллиона шестьдесят три тысячи. Вторую перепись я произвел один, обладая консульскими полномочиями, в консульство Гая Цензорина и Гая Азиния . По этой переписи оказалось четыре миллиона и двести тридцать три тысячи римских граждан. Третью перепись, обладая консульскими полномочиями, я проиввел вместе с сыном моим Тиберием Цезарем в консульство Секста Помпея и Секста Аппулея . По этой переписи римских граждан было насчитано четыре миллиона девятьсот тридцать семь тысяч.
§ 13. Храм Януса-Квирина, который предки наши решались закрывать лишь после того как во всей державе римского народа победами на суше и на море бывал упрочен мир и который от основания города до моего рождения, как об этом хранится в памяти людей, закрывался всего дважды, за время моего управления по постановлению сената закрывался три раза .
§ 15. Римскому плебсу, согласно завещанию моего отца, я роздал по триста сестерциев на человека и от своего имени в пятое мое консульство я выдал по четыреста сестерциев на человека из военной добычи; еще раз в десятое свое консульство я отсчитал из собственного своего имущества по четыреста сестерциев на человека в подарок и в одиннадцатое свое консульство я двенадцать раз раздавал продовольствие хлебом, купленным на мои частные средства, и когда я был в двенадцатый раз трибуном, я в третий раз роздал по четыреста сестерциев на человека. Эти мои раздачи никогда не охватывали меньше двухсот пятидесяти тысяч человек. Когда я был восемнадцатый раз трибуном и двенадцатый раз консулом , я роздал тремстам двадцати тысячам городского плебса по шестьдесят денариев на человека. В колониях моих солдат я в пятое мое консульство роздал из военной добычи по тысяче сестерциев на человека; получили этот триумфальный подарок в колониях около ста двадцати тысяч человек. В тринадцатое свое консульство я роздал по шестидесяти денариев плебсу, который получал тогда государственный хлебный паек. Таких было немного более двухсот тысяч человек.
§ 16. Деньги за земли, которыми я наделил солдат в четвертое мое консульство, а потом в консульство Марка Красса и Гнея Лентула авгура, я уплатил муниципиям. Это составило сумму в шестьсот миллионов сестерциев, которую я отсчитал sa земли в Италии, и сумму в двести шестьдесят миллионов, которые я заплатил за земли в провинциях. Так поступил я первый и единственный из всех, кто, на памяти моего века, выводил колонии ветеранов в Италию или в провинции…
§ 17. Четыре раза я своими частными средствами поддерживал государственное казначейство тем, что передал стоявшим во главе его сто пятьдесят миллионов сестерциев . В консульство Марка Лепида и Люция Аррунтия в военное казначейство, которое было основано по моему совету, чтобы выдавать наградные солдатам, прослужившим двадцать и более лет, я внес из своего личного имущества сто семьдесят миллионов сестерциев…
§ 25. Я очистил море от разбойников. В той борьбе с рабами, которые убежали от своих господ и взялись за оружие против республики, я, захватив почти тридцать тысяч беглецов, передал их их владельцам для предания казни . Вся Италия добровольно принесла мне присягу и потребовала, чтобы я был вождем в той войне, в которой я одержал победу при Акции. Такую же присягу принесли мне провинции: Галлия, Испания, Африка, Сицилия и Сардиния.
§ 28. Колонии ветеранов я вывел в Африку, Сицилию, Македонию, в обе Испании, в Ахайю, [Малую] Азию, Сирию, Нарбоннскую Галлию и Писидию. В Италии находится двадцать восемь колоний, выведенных под моими ауспициями, разросшихся при моей жизни и достигших процветания.
§ 34. В шестое и седьмое консульство, после того как я потушил гражданские войны, пользуясь по всеобщему согласию высшей властью, я передал государство из своей власти в распоряжение сената и народа. За эту мою заслугу постановлением сената я был назван Августом , двери дома моего публично были украшены лаврами, гражданская корона была пригвождена над моей дверью, и в курии Юлия был поставлен золотой щит, подаренный мне, как об этом гласит надпись на нем, сенатом и римским народом за мужество, милосердие, справедливость и благочестие. После этого я превосходил всех своим «авторитетом», власти же у меня было не более чем у тех, кто были моими коллегами по магистратуре.
Перев. и прим. В. С. Соколова.
№ 68. ПОСЛАНИЕ ИМПЕРАТОРА КЛАВДИЯ К АЛЕКСАНДРИЙЦАМ
(P. Lond., 1912)
Послание императора Клавдия (41-54 г. н.э.) к александрийцам – одна из наиболее значительных и важных папирологических находок XX в. Значение этого папируса заключается в том, что, с одной стороны, он принадлежит к весьма немногочисленным подлинным официальным документам, освещающим внутреннюю историю Александрии – важнейшего экономического, политического и культурного центра Римской империи; с другой стороны, этот папирус бросает новый свет на провинциальную политику и личность императора Клавдия, карикатурный образ которого создан враждебной Клавдию традицией (Сенека, Светоний, Тацит). Являясь откликом на бурные события 38-41 гг. н.э. в Александрии, папирус Клавдия содержит важные сведения об императорском культе в связи с провинциальной политикой Калигулы и Клавдия, о муниципальной политике Клавдия в Египте (сокращение срока службы магистратов, отказ в восстановлении александрийского совета), о политике предоставления гражданских прав провинциалам. Наконец, папирус Клавдия позволяет сопоставить и по-новому изучать ряд важных эпиграфических, папирологических и литературных памятников, относящихся к социально-политической истории I в. н.э.
[СТОЛБЕЦ I]
I. Говорит Люций Эмилий Рект : так как, вследствие многочисленности жителей, весь город не мог присутствовать при чтении этого священнейшего и благодетельнейшего для нашего города письма, я счел необходимым выставить публично это письмо, чтобы вы все поголовно, читая его, восхищались величием бога нашего Цезаря и благодарили за [его] благоволение к [нашему] городу. [Год] II Тиберия Клавдия Августа Германика императора месяца неу себаст(у) 14-го (дня) .

[СТОЛБЕЦ II]
II. Тиберий Клавдий Цезарь Август Германии, Император, верховный жрец, облеченный властью трибуна, консул назначенный приветствует город александрийцев. Тиберий Клавдий Барбилл , Аполлоний сын Артемидора , Херемон сын Леонида , Марк Юлий Асклепиад , Гай Юлий Дионисий , Тиберий Клавдий Фаний , Пасиов сын Потамона, Дионисий сын Саббиона, Тиберий Клавдий [Архибий] , Аполлоний сын Аристона , Гай Юлий Аполлоний, Германиск сын Аполлония , ваши послы, вручив мне [ваше] постановление , многое о городе рассказали, явно склоняя меня к благорасположению [к вам], которое, как вы хорошо знаете, с давних пор я храню к вам; ибо то, что вам свойственно проявлять благочестие к Августам, мне издавна хорошо известно, особенно же [проявляли благочестие] к моему дому, которому оказывали услуги и взаимно получали их , о чем, если оказать о главном, не касаясь второстепенного, имеется наилучший свидетель брат мой Германик Цезарь приветствовавший вас вполне заслуженными речами. Поэтому я охотно принял данные мне вами почести, хотя меня и не легко склонить к такого рода вещам. Прежде всего я разрешаю вам праздновать мой день рождения как день Августа, по способу вами избранному, а также согласен на установления во всех (указанных вами) местах статуй моей и членов моей семьи; ведь я вижу, [что] вы постарались установить повсюду свидетельства вашего благочестия к моему дому. Что касается двух золотых статуй, то, так как от одной из них, [а именно, статуи] Священного Клавдиева Мира, изготовленной по предложению и настоятельной просьбе моего почтеннейшего Барбилла, – я отказался, считая, что это покажется вызывающим, пусть она будет установлена в Риме.
[СТОЛБЕЦ III]
III. Вторая (же) пусть участвует в процессии в эпонимные дни по способу вами избранному. Вместе с ней пусть участвует в шествиях и трон, разукрашенный убранством по вашему усмотрению. Неразумно, быть может, согласившись на такие почести, отказаться от установления Клавдианской Филы и от священных рощ в каждом номе Египта. Поэтому разрешаю вам и это, а также, если желаете, установите конные статуи Витразия Поллиона , моего прокуратора. Что касается четырех конных колесниц, [которые] вы желаете соорудить в мою честь у входов в страну, то я даю на это согласие, причем одна должна быть установлена близ так называемого Тапосириса в Ливии, другая – у Фароса Александрийского , третья – у Пелусия в Египте; учреждение же верховного жреца для меня и сооружение храмов запрещаю, не желая вести себя вызывающе по отношению к моим современникам, и считаю, что жертвоприношения и другие обряды одним только богам воздаются во все времена . Что же касается ваших просьб, по поводу которых вы усердно хлопотали передо мной, я решаю следующим образом: за всеми прошедшими эфебию до моего прихода к власти я сохраняю прочное александрийское гражданство вместе со всеми почестями и льготами города, за исключением тех случаев, когда некоторые обманули вас, став эфебами, хотя родились от матерей-рабынь ; что касается остального, то я хочу, чтобы было не менее прочным все то, что вам было даровано императорами до меня, царями и наместниками, как утвердил [это] и божественный Август.
[СТОЛБЕЦ IV]
IV. Я хочу, чтобы неокоры храма в Александрии, посвященного богу Августу, избирались по жребию, подобно тому как они избираются в Канопском храме того же бога Августа. А относительно того, что общественные должности были трехгодичными , то мне кажется, что это очень хорошо придумано: ведь [ар] хонты в страхе перед необходимостью дать отчет за дурное управление будут вести себя более умеренно по отношению к вам во время пребывания в должностях. Что касается совета [буле], то я не могу утверждать, что у вас это было в обычае при прежних царях, а то что при моих предшественниках Августах его не было – вы хорошо знаете. Так как дело, которое сейчас впервые выдвигается, ново и неясно, будет ли оно полезным городу и в моих ли это интересах, то я написал Эмилию Ректу, чтобы он расследовал и сообщил мне, надо ли ввести это учреждение, а если действительно следует его созвать, то по какому способу оно должно быть организовано . А относительно беспорядков и восстания , а вернее, если правду сказать, войны с иудеями, то я, несмотря на усердие, проявленное в споре [с противной стороной] вашими послами, особенно Дионисием сыном Теона , не пожелал, однако, тщательно расследовать, какая сторона виновна, храня в себе неугасимый (неумолимый) гнев против тех, кто снова начнет. И вот заявляю прямо, что если вы не прекратите этого губительного и упорного гнева друг против друга, то я буду вынужден показать, что представляет собой милосердный правитель, обратившийся к справедливому гневу…
Перев. и прим. И. Д. Амусина

№ 69. СЛЕДСТВИЕ НАД РАБАМИ УБИТОГО В СВОЕМ ДОМЕ ГОСПОДИНА
(Дигесты, XXIX, 5)
Так как никакой дом не может быть в безопасности, если только рабы не принуждаются даже с опасностью для своей жизни оказывать защиту своим господам как от домашних, так и от посторонних злоумышленников, то были приняты решения сената о производстве розыска среди рабов убитого господина…
Если предполагается, что муж или жена убиты, над рабами их должно быть произведено следствие, хотя ни рабы мужа не являются собственностью жены, ни рабы жены – собственностью мужа, но так как состав рабов смешанный, а дом они составляют единый, то сенат и постановил привлекать к ответственности рабов, являющихся собственностью этого дома.
Убитыми… следует считать тех, «то лишен жизни насильно или через убийство, как-то: через удушение, или мучительство, или низвержение со скалы, или от удара палкой или камнем, или каким-либо другим оружием.
Если же кто лишился жизни от яда или от чего-либо другого, что обычно убивает человека скрытно, то на такие случаи постановление сената, в качестве взыскания за его смерть, не распространяется; именно на том основании, что рабы должны быть наказаны во всех тех случаях, когда они не оказали помощи своему господину, хотя и могли, защитить его или оградить от насилия, но этого не сделали; однако, что же они могла сделать против тех, которые пустили в ход яд или еще какой-нибудь другой способ умерщвления?
Но, конечно, если яд был влит насильно, то данное постановление сената применимо.
Следовательно, во всех случаях, когда применяется сила, которая обычно лишает человека жизни, надо сказать, что это постановление сената имеет место (т. е. применение).
Пер. В. С. Соколова.
№ 70. ТОРГОВЛЯ СОЛЬЮ И ГИПСОМ В ЕГИПТЕ
(Fontes, III, 46)
(Надпись найдена в Египте, относится к 47 г. н.э.)
В седьмой год [правления] Тиберия Клавдия Цезаря Германика императора, в 25 день месяца Цезарея. Нижепоименованные мужи, торговцы солью, проживающие в городе Тебтюнисе, собравшись по общему решению, сочли нужным сделать одного из их числа магистратом и его же общественным наблюдателем и контролером на ближайший год, восьмой год правления Тиберия Клавдия Августа Германика, и на это почетное место избрать Алинха сына Орсевта, чтобы этот Апинх в ближайший год исполнил все необходимое для общества в силу этого своего служения. И они все вместе должны продавать соль в вышеназванном поселении Тебтюнисе; также по жребию избран Орсевт, чтобы он один продавал гипс в вышеназванном селении Тебтюнисе и в ближайших поселениях, вследствие чего пусть он отсчитывает, кроме общественной части, находящейся под его наблюдением, другие 56 серебряных драхм, а также этот Орсевт избран по жребию, чтобы он имел дело с поселением Керкесом, чтобы он один там продавал соль, по каковой причине пусть равным образом отсчитывает, кроме названной суммы, еще другие 8 серебряных драхм; также по жребию избран Термин, называемый также Белл, сын Гермия, чтобы он один торговал солью и гипсом в поселении Тристоме, называемом также Буколом, вследствие чего пусть платит, кроме общественной части, находящейся под его наблюдением, другие 5 серебряных драхм. Кроме того, пусть он продает хорошую соль по 2 1/2 обола, худшую по 2 обола и еще худшую по 1 1/2 обола, пользуясь мерами нашими или общественных амбаров, если же кто-нибудь будет продавать по меньшей цене, то он должен в качестве штрафа дать в общую казну 8 серебряных драхм и столько же в государственную. Если кто-нибудь из их числа будет уличен в том, что продал купцу больше, чем статер соли, то в качестве штрафа он должен внести в общую казну 8 драхм и столько же в государственную. Если купец захочет купить больше, чем на 4 драхмы, то ему обязательно будут продавать все сообща. Наконец, если кто-нибудь будет ввозить гипс, чтобы продать его вне вышеназванных поселений, то этот гипс должен быть обязательно сложен на складах Орсевта сына Гермия, пока он не будет забран, чтобы быть проданным в других местах. Кроме того, в 25-й день каждого месяца они будут пить одну амфору… если в самом поселении Тебтюнис одну драхму, если вне поселения 4 драхмы, если в метрополии 8 драхм. Если кто-нибудь не выполнит договора и не заплатит чего-либо, что должен обществу или из вышеустановленного, то вышеназванный Апинх имеет право наложить на него руку на рынке, или дома, или в поле и передать его страже.
Пер. Е. М. Штаерман.
№ 71. ВОССТАНИЕ ПАННОНСКИХ И РЕЙНСКИХ ЛЕГИОНОВ
(Тацит, Анналы, I, 16)
Римский историк Корнелий Тацит, по происхождению италиец, жид в середине I – начале II в. Родился он в 55 г. в семье всадника, занимал самые различные должности империи: квестора, трибуна, эдила, претора, консула. В 111-112 гг. он исполнял должность проконсула провинции Азия. Вместе с Плинием Младшим выступил защитником населения провинция Африки против хищений проконсула Мария Приска.
Из исторических сочинений Тацита важнейшие – «История» и «Анналы». «Анналы» содержат материал с эпохи, непосредственно следующей за смертью Августа и до гражданских войн 68 г. Они разделены на 16 книг, из которых до нас дошло 12 книг. В «Историях» излагаются события со времен Гальбы до Доминициана (69-96 гг.), из них сохранились полностью лишь первые 4 книги из 14. И в «Анналах», и в «Историях» изложение ведется последовательно год за годом.
Тацит, которого Энгельс называл последним представителем староримского патрицианского образа мыслей, выражал в своих произведениях интересы старинных аристократических родов, которые вынуждены были уступать место новой знати. Естественно поэтому, что он идеализировал более древние времена и сгущал краски, говоря о современных ему событиях. Тацит страшится восстаний солдат и дает чрезвычайно тенденциозное описание этих событий. Сочинения Тацита и особенно его «Истории» очень важны, так как это живое слово очевидца описываемых им событий. В своих исторических сочинениях Тацит не ограничивается изложением истории самого города Рима, напротив, он много внимания уделяет жизни провинций и областей, значительно удаленных от центра империи. В частности, очень важны его данные по истории Припонтийоких областей. Например, благодаря Тациту мы получили подробные описания восстания Митридата VII против Рима, восстания Аникета и др.
Таково было положение дел в Риме, когда в паннонских легионах вспыхнуло восстание без всяких новых причин, кроме того, что перемена императора указывала на возможность смут и приобретение добычи от междоусобной войны. В летних лагерях находились вместе три легиона под начальством Юния Блеза , который, услышав о смерти Августа и вступлении в правление Тиберия, или по причине государственного траура , или от радости , приостановил [в своей армии] обычные занятия. Этим было положено начало тому, что солдаты стали распускаться, заводить ссоры, слушать речи каждого негодяя, наконец, желать раздолья и праздности, получили отвращение к дисциплине и труду. Был в лагерях некто Перценний, когда-то предводитель театральных клакеров, а потом рядовой солдат, человек, дерзкий на язык, научившийся, благодаря театральной практике, собирать сходки…
Наконец, когда уже были готовы и другие элементы возмущения, он, как бы обращаясь с речью к народному собранию, спрашивал их: «Зачем вы повинуетесь, словно рабы, немногим центурионам и еще меньшему числу трибунов? Когда вы осмелитесь потребовать облегчений, если не приступите к новому и еще не прочно сидящему государю с просьбами или оружием? Довольно уже мы в течение стольких лет грешили беспечностью, так как старшие из нас служат по тридцати или сорока лет и большею частью изувечены ранами. Даже и для вышедших в отставку служба не кончается, а находясь у знамени [ветеранов] , они под другим названием переносят те же самые труды. И если кто из нас переживает столько приключений, того тащат еще в далекие страны, где под именем пахотной земли мы получаем сырые болота или невозделанные места на горах. Но самая служба в войске тяжка и не дает ничего: душа и тело оцениваются по десяти ассов в день. На эти деньги приходится покупать платье, оружие, палатки, откупаться от жестокости центурионов, покупать увольнения от военных работ …
И нет для вас иного облегчения, как вступать на службу на определенных условиях: чтоб нам платили по денарию в день, чтоб шестнадцатый год был последним годом службы, чтоб нас не удерживали сверх него при знамени, но в том же лагере награждали чистыми деньгами . Разве преторианские когорты, где солдаты получают по два денария и возвращаются к своим пенатам после шестнадцати лет, принимают на себя больше опасностей? Мы ничего не говорим дурного о караульной службе в Риме. Однако мы, живя среди диких народов, видим неприятеля из наших палаток».
Между тем манипулы, посланные до начала возмущения в Навпорт для [исправления] дорог, мостов и для других надобностей, узнав, что в лагере взбунтовались, поднимаются с места, грабят ближайшие деревни и Навпорт, который представлял подобие муниципия. Центурионов, которые их удерживали, они преследуют насмешками, бранью и ударами. Особое раздражение обнаруживают они против Ауфидия Руфа, лагерного префекта: стащив его с повозки, они взваливают на него багаж и заставляют его нести в первом ряду, спрашивая в насмешку, нравится ли ему нести столь большие тяжести и совершать столь продолжительное путешествие. Дело в том, что Руф служил долгое время простым солдатом, а затем, ставши центурионом, а потом префектом лагеря, восстановил, как человек состарившийся в труде и тягостях, старинные и тяжелые порядки военной службы и был тем суровее, что сам их вынес.
С их прибытием возмущение возобновляется; солдаты рассыпались и стали грабить окрестные селения. Немногих из них, наиболее обремененных добычей, Блез, для внушения страха остальным, приказывает высечь и заключить в тюрьму: тогда еще центурионы и все честные из рядовых повиновались легату. Но те, сопротивляясь влекущим их, хватаются за колена окружающих, зовут к себе на помощь, то называя по имени отдельных лиц, то центурию, к которой каждый из них принадлежал в своем манипуле, когорту, легион, кричат, что всем угрожает та же участь. В то же время они осыпают ругательствами легата, призывают в свидетели небо и богов, не оставляют ничего, чем можно возбудить ненависть, сожаление, страх и раздражение. Солдаты сбегаются со всех сторон и, взломав тюрьму, снимают [с заключенных] оковы и присоединяют к себе дезертиров и осужденных за уголовные преступления…
Когда весть об этом дошла до Тиберия, то, несмотря на то, что он был человек скрытный и особенно таивший печальные события, он вынужден был послать [туда] своего сына Друза с важнейшими лицами в государстве и двумя преторианскими когортами. Он не дал ему никаких вполне определенных поручений, но предоставил действовать, смотря по обстоятельствам. При этом когорты были усилены отборными солдатами сверх обыкновенного. К ним была прибавлена значительная часть преторианской конницы и храбрейших из германцев, находившихся в то время в качестве личной охраны императора… При приближении Друза легионы, как бы по обязанности, вышли навстречу, не выражая радости, как это обыкновенно бывает, и не блистая воинскими украшениями; и хотя они своею грязною и небрежною внешностью и лицом хотели выразить печаль, они скорее выражали упрямство.
Когда Друз вошел в окоп лагеря, они заняли ворота караулами и расставили густые отряды по определенным местам лагеря; остальные обступили трибунал огромным строем. [На трибунале] стал Друз, жестами требуя молчания. Как только шум прекратился, Друз прочел послание отца, в котором было написано, что Тиберий питает особую заботливость о храбрейших легионах, с которыми перенес очень много войн ; что, как только душа его успокоится от печали, он доложит сенату об их требованиях; что он тем временем отправил к ним сына для того, чтобы тот без отлагательства предоставил им то, что может быть тотчас предоставлено; что остальное должно быть оставлено вплоть до решения сената, который должен участвовать в раздаче как милостей, так и наказаний.
Собрание отвечало, что Клементу центуриону даны поручения с тем, чтобы он доложил о них. Клемент начинает с отставки после шестнадцати лет, говорит о наградах по окончании службы, о том, чтобы каждый день платился денарий жалования, о том, чтобы ветеранов не удерживать под знаменем. Когда Друз стал отговариваться тем, что это зависит от воли сената и отца его, то был прерван криком: «Зачем он пришел, если не может ни увеличить солдатам жалованье, ни облегчить их труды, наконец, если не имеет никакой власти делать добро? Но ведь сечь и убивать их всем дозволяется. Прежде Тиберий имел обыкновение обманывать ожидание солдат, ссылаясь на Августа: те же хитрости принес с собой и Друз! Но неужели всегда к ним будут приходить только бесправные сыновья? Да это совершенная новость, чтоб император одни только выгоды солдата отдавал на рассмотрение сената. В таком случае следовало бы спрашивать тот же сенат всякий раз, когда назначаются казни или сражения! Или награды находятся в руках деспотов, а наказания предоставлены на волю каждого?»
После этого были найдены главные мятежники и часть их, бродившая вне лагеря, была убита центурионами или солдатами преторианских когорт, а некоторых выдали сами манипулы в доказательство верности. Нет другого, [говорили они], облегчения от этих зол, как оставить злополучный и оскверненный лагерь и, очистившись от вины, возвратиться каждому на свои зимние квартиры. Сперва возвратился восьмой легион, потом пятнадцатый. Девятый говорил, что нужно подождать письма Тиберия, но, оставшись по уходе других одиноким, он добровольно предупредил предстоявшую необходимость. Тогда Друз, так как дела пришли достаточно в порядок, не дождавшись прибытия назад депутатов, возвратился в Рим.
Почти в те же самые дни и по тем же самым причинам произошло возмущение в германских легионах, тем более сильное, что их было больше , причем был большой расчет на та, что Цезарь Германик не станет терпеть власти другого и подчинится легионам, которые своей силой все увлекут за собой. На берегу Рейна находились две армии: та, которая называлась верхней, находилась под командой легата Г. Силия, а нижнюю возглавлял А. Цецина. Главное управление ими принадлежало Германику, который в то время был занят производством ценза в Галлиях. Войско, которым командовал Силий, было в нерешительности и выжидало, чем кончится возмущение других. Солдаты нижней армии увлеклись до неистовства. Началось оно у двадцать первого и пятою легионов, а затем были вовлечены также первый и двадцатый легионы, ибо они в одних и тех же летних лагерях в области Убян проводили время в праздности или в исполнении легких обязанностей. Таким образом, услышав о кончине Августа, горожане, вошедшие в недавно произведенный в Риме набор, привыкшие к распутству, не способные переносить труды, стали убеждать других солдат такими рассуждениями: «Пришло время, когда ветеранам следует требовать скорой отставки, молодым солдатам – увеличенного жалования, всем вообще – предела их несчастий и отмщения центурионам за жестокость». Это говорил не один человек, как Перценний среди паннонских легионов, и не перед боязливыми солдатами, озирающимися на другие войска, которые сильнее их, а множество мятежных голосов кричало, что в их руках находится судьба Рима, их победами увеличиваются пределы республики, их название принимают полководцы. И легат не оказывал этому противодействия: преобладание безумствующих лишило его твердости. Вдруг эти бешеные, обнажив мечи, бросаются на центурионов: это самый давний предмет ненависти солдат, и с него началась их ярость. Повалив на землю, солдаты бьют их палками, каждого шестьдесят человек, чтобы тем сравняться с числом центурионов , затем изуродованных и истерзанных и частью уже мертвых бросают их перед окопом лагеря или в Рейн.
…У Германика произошло совещание о том, как помочь делу, так как пришло известие, что готовится депутация к верхней армии , чтоб привлечь ее к совместным действиям, что город Убян предназначен к разрушению и что насыщенные добычею воины бросаются потом на разграбление Галлии. Страх усиливало то обстоятельство, что неприятель знал о возмущении римлян и что, если солдаты покинут берег, он сделает на него нападение; если же вооружить против уходящих легионов вспомогательные войска и союзников, то откроется междоусобная война. Строгость была бы опасна, щедрость была бы преступна; не уступить солдатам ничего или уступить все – государство было бы одинаково в опасности. Итак, взвесив и те, и другие основания, постановили написать от имени Тиберия письмо следующего содержания: прослужившим двадцать лет дается отставка, кто прослужил шестнадцать, те увольняются от службы и удерживаются под знаменами, будучи свободны от всех обязанностей, кроме обязанности прогонять неприятеля; завещанные им [Августом] деньги, которых они требовали, выплачиваются им и удваиваются.
Солдаты поняли, что это придумано лишь ввиду крайних обстоятельств, и потребовали немедленного удовлетворения. Отставку поспешили дать через трибунов; раздачу денег отложили было до прибытия всех их в зимние лагери. Но, солдаты пятого и двадцать первого легиона не хотели трогаться с места, пока Германик не выплатил им денег в летних же лагерях, составив нужную сумму из денег друзей и своих собственных. Первый и двадцатый легионы легат Цецина отвел на земли Убян, но то было отвратительное шествие войска, когда между знаменами и орлами ехали денежные кассы, отнятые у полководца. Германик отправился к верхней армии и привел к присяге второй, тринадцатый и шестнадцатый легионы, которые не проявили никакого колебания. Некоторое колебание обнаружили солдаты четырнадцатого легиона: им были даны деньги и увольнения от службы, хотя они того и не требовали.
Перев. и прим. В. И. Модестова.
№ 72. ВОССТАНИЕ ТАКФАРИНАТА В НУМИДИИ
(Тацит, Анналы, II, 52; III, 20–21)
В этом же году началась война в Африке под предводительством Такфарината. Он был родом из Нумидии, служил во вспомогательном войске в римском лагере, откуда затем бежал. Он стал набирать бродяг и людей, привыкших к разбою сначала для добычи и грабежа; потом составил из них по военному образцу отряды пехоты и взводы конницы; наконец, сделался предводителем уже не отдельной шайки, а целого народа мусаламийцев. Этот храбрый народ, близкий к африканским пустыням, не знавший еще в то время городской жизни, взялся за оружие и вовлек в войну соседних мавров, предводителем которых был Мазиппа. Войско они разделили таким образом, что Такфаринат взял себе отборных людей и, вооружив по-римски, держал их в лагере, чтоб приучить к дисциплине и команде; Мазиппа же с легкими отрядами распространял кругом пожары, убийства и сеял ужас. Они уже подговорили к тому же и кинифян, народ не маленький, когда Фурий Камилл, проконсул Африки , стянув вместе легион и союзников, сколько их было под знаменами, повел их на врага; это была ничтожная сила, если взять во внимание количество нумидян и мавров; но он ничего так не боялся, как того, чтобы неприятели из страха не уклонялись от битвы… Когда Камилл поставил легион в середину, а по бокам две легких когорты и два отряда конницы, Такфаринат не отказался от боя. Нумидяне были разбиты, и для имени Фуриев была, после многих лет, приобретена военная слава…
В этом же году Такфаринат, о котором я говорил, что он разбит был в прошлом году Камиллом, возобновляет войну в Африке. Сначала он производил разные набеги с необыкновенной быстротой, которые по этой причине оставались безнаказанными, потом стал разрушать деревни, захватывать много добычи; наконец неподалеку от реки Пагиды он осадил римскую когорту. Укреплением командовал Декрий, человек не ленивый сражаться, опытный в военном деле и считавший за бесчестие для себя такую осаду. Убедив солдат дать битву в открытом поле, он выставил войско перед лагерем. Когда же когорта при первом нападении на нее была опрокинута, он отважно бросился, не обращая внимания на стрелы, навстречу бегущим и укорял знаменосцев за то, что римские солдаты побежали от нестройных шаек или дезертиров. В то же время он был ранен, но, несмотря на проколотый глаз, повернул лицо прямо к неприятелю, пока не упал, покинутый своими.
Когда об этом узнал Л. Апроний, [он был преемником Камилла], то, тревожась не столько успехом неприятеля, сколько бесчестием своих, засек каждого десятого из позорной когорты по жребию, что было редким в то время делом и относилось к старым обычаям. И этой строгостью он произвел то, что отряд ветеранов, числом не больше как в пятьсот человек, разбил то же самое войско Такфарината, когда оно напало на укрепление, носящее название Фала . В этом сражении рядовой солдат Гельвий Руф получил отличие за спасение гражданина и был награжден Апронием ожерельем и копьем. Цезарь прибавил к этому гражданский венок и больше высказал сожаление, чем досаду, относительно того, что Апроний сам не дал его по праву проконсула. Но Такфаринат, так как нумидийцы испугались и не хотели заниматься осадой крепостей, рассыпал свои войска, уступая там, где встречал упорное сопротивление, и снова возвращался.
Пока варвары следовали этому плану, они безнаказанно издевались над испытывающими неудачи и усталость римлянами. Когда же они повернули к приморским местам и, обремененные добычей, были привязаны к постоянному лагерю, то Апроний Цезиан, отправленный своим отцом с конницей и вспомогательными когортами, к которым он прибавил самых проворных солдат из легионов, дал нумидийцам удачную битву и прогнал их в пустыню.
Перев. и прим. В. И. Модестова.

№ 73. ВОССТАНИЕ БОУДИККИ В БРИТАНИИ
(Тацит, Анналы, XIV, 34-39)
У Светония был в распоряжении четырнадцатый легион, отряд двадцатого легиона и вспомогательные войска из близлежащих мест, всего почти десять тысяч воинов, когда он, наконец, решился вступить в бой. Для этого он избрал в тылу местность с узким ущельем, заросшую лесом, зная хорошо, что неприятель находился у него только с фронта, что равнина открыта и потому нет никакой нужды бояться засады. Солдаты легионов становятся плотными рядами; кругом их легковооруженные, на конце флангов столпилась конница. Войска же британцев летали туда и сюда пешими и конными отрядами в таком количестве, какого у них еще не бывало, и самонадеянно взяли с собой даже жен в качестве свидетелей своей победы, посадив их на повозки, которые поставили на крайней окружности равнины.
Боудикка, везя на колеснице впереди себя дочерей, по мере приближения к тому или другому племени, заявляла, что «британцам, конечно, привычно воевать под предводительством женщин, но что теперь она идет мстить не как происходящая от знатных предков за царство и богатство (которые у нее отняты), а как одна из народа за потерянную свободу, за иссеченное розгами тело, за оскорбленное целомудрие дочерей… Но боги стоят за справедливое мщение: пал легион, отважившийся на сражение, остальные скрываются в лагерях или думают о бегстве. Они не вынесут даже шума и крика стольких тысяч [воинов], не говоря уже о натиске рукопашного боя. Если британцы взвесят причины войны и свою вооруженную силу, то им будет нужно или победить в этом бою, или пасть. Так решено женщиной! Вы, мужчины, можете жить и оставаться в рабстве».
И Светоний не молчал в таком решительном положении, и хотя он полагался на храбрость, но все-таки обращался к солдатам в одно и то же время с увещеваниями и просьбами не придавать значения крикам варваров и пустым угрозам. «У них, видно, больше женщин, чем молодежи. Люди не воинственные, безоружные, они тотчас сдадутся, как только почувствуют, столько уже раз разбитые, меч и храбрость людей, привыкших к победе. Даже и при участии в битве многих легионов незначительное число людей решает исход сражения; поэтому нам будет еще больше славы от того, что наше небольшое войско получит славу целой армии. Только идите плотными рядами, бросайте дротики и затем продолжайте валить горбами щитов и рубить мечами, не думая о добыче: когда выиграна победа, все достанется вам».
После этих слов полководца последовало такое воодушевление, и старые солдаты, видавшие много сражений, приготовились с таким видом пустить свои дротики, что Светоний был уверен в успехе и дал сигнал к битве.
Прежде всего легион, не двигаясь с места и опираясь на теснину, как на укрепление, выпустил свои стрелы верным прицелом на подошедшего ближе неприятеля и затем бросился на него как бы клином. Такой же быстрый натиск сделали и вспомогательные войска; в свою очередь, всадники своими длинными копьями сломили сопротивление наиболее стойко державшихся. Побежденным убегать было трудно, так как расставленные кругом повозки запирали выходы. Воины убивали без пощады даже женщин; пронзенные стрелами вьючные животные увеличили груды трупов. Громкая слава, приобретенная в этот день, равнялась со славой древних побед: ибо некоторые передают, что пало немногим менее 80 тысяч британцев, тогда как [римских] солдат было убито около четырехсот и немногим более ранено. Боудикка умерла, приняв яд. Пений Постум, префект лагеря второго легиона, узнавши об успехе четырнадцатого и двенадцатого легионов, пронзил сам себя мечом за то, что лишил свой легион такой же славы и, воспротивившись уставу военной службы, не исполнил приказания полководца.
После этого вся армия содержалась в походном строе до полного окончания военных действий. Войска эти император увеличил, послав две тысячи легионеров, восемь когорт вспомогательных войск и тысячу всадников. С прибытием подкрепления был пополнен девятый легион, когорты и конные корпуса были размещены на новых зимних квартирах, и все племена, недостаточно верные или враждебные, были опустошены огнем и мечом. Но ничто так не удручало неприятелей, как голод, так как они не позаботились о посевах, и люди всех возрастов бросились воевать, думая захватить наши подвозы съестных припасов. Воинственные народы потому еще слишком медленно склонялись к миру, что присланный преемником Кату Юлий Классициан был в ссоре с Светонием и из личной вражды противодействовал общественному благу, распуская между прочим слух, что следует ждать нового наместника, который бы, будучи чужд раздражения, свойственного врагу и надменности победителя, был способен милостиво обходиться с изъявившим покорность населением. В то же время он дал знать в Рим, что нельзя ждать конца битвам, если не будет прислан преемник Светонию, неудачи которого он относил за счет плохого ведения дел, а успехи приписывал счастью.
Поэтому для проверки состояния Британии был послан вольноотпущенник Поликлет, причем Нерон очень надеялся, что назначение последнего не только породит согласие между наместником и прокуратором, но и успокоит миром непокорные сердца варваров. Поликлет не преминул отправиться в путь с огромной свитой, обременяя Италию и Галлию, а переехав океан, устрашить даже наших солдат. Но у врагов он возбуждал смех: им при существовании в то время еще пламенной любви к свободе пока незнакомо были могущество вольноотпущенников и они дивились тому, что полководец и армия, окончившие такую войну, покорствуют рабам. Императору было донесено обо всем в смягченном виде. Светоний сначала продолжал заведовать делами, но немного спустя, когда он потерял несколько кораблей у берега вместе с экипажем, ему приказано было, как будто бы война еще продолжалась, передать армию Петронию Турпилиану, который уже окончил консульство. Петроний, не раздражая неприятеля, и сам не тревожимый им, пребывал в беспечной праздности, которую называл миром.
Перев. и прим. В. И. Модестова.
№ 74. ТРАКТАТ О СЕЛЬСКОМ ХОЗЯЙСТВЕ
(Люций Юний Модерат Колумелла)
Люций Юний Модерат Колумелла – автор трактата о сельском хозяйстве, жил в середине I в. н.э. Он родился в испанском городе Гадесе, но затем переехал в Италию. Его произведение – трактат «О сельском хозяйстве» в 12 книгах – посвящено в первую очередь италийской экономике.
Большое внимание уделяет он земледелию и разведению плодовых деревьев. Колумелла дает совет лучше удобрять почву – он сторонник так называемой интенсивной системы в сельском хозяйстве.
Колумелла, в противоположность Катону, говорит о бережном отношении к рабам, что было вызвано общим кризисом рабовладельческого хозяйства в Риме, начиная с I в. н.э., и сокращением притока рабов. Этот трактат свидетельствует о начинающемся уже упадке сельского хозяйства Италии в I в. н.э.
Владелец имения должен прилагать тщательную заботу ко всем прочим статьям имения, в особенности же к находящимся в нем людям. Эти последние распадаются на два разряда: на колонов и рабов – незакованных и закованных. К колонам он должен относиться снисходительно и стараться итти навстречу в их нуждах; он должен быть более требовательным к их работе, нежели к платежам; такое отношение для колонов менее обидно, хозяину же вообще более выгодно. Ибо прилежная обработка поля в большинстве случаев приносит пользу и никогда не приносит вреда (разве только ущерб будет причинен непогодой или грабежом), а потому и колон не посмеет просить льгот в исполнении работы. Но господин не должен слишком настаивать на своем праве в обязательствах, наложенных на колона, как, например, на точном: соблюдении сроков платежей, доставке дров и прочих мелких обязанностях колона, выполнение которых больше докучает земледельцам, чем приносит им ущерба. Не следует вообще быть слишком взыскательным в том, что следует нам по праву. Недаром строжайшее право считалось у древних величайшим изучением. С другой стороны, не следует допускать и чрезмерных льгот, ибо, как правильно сказал ростовщик Альфий, самые верные долговые статьи становятся лишенными всякой ценности, если мы отказываемся от взысканий по ним. Также и Люций Волузий, бывший консул, человек чрезвычайно богатый, еще на моей памяти утверждал, что то поместье находится в самых счастливых условиях, при котором имеются колоны, издавна живущие в этой местности, как бы по наследству перешедшие к владельцу и связанные с ним близкими отношениями с самого рождения. Мое мнение таково, что частая смена арендаторов есть дело невыгодное; однако хуже прибегать к услугам такого арендатора из городских жителей, который обрабатывает имение не сам, а с помощью рабов. Сазерна говорил, что от такого арендатора надо вместо арендной платы ждать тяжбы. Поэтому надо стараться всячески привлекать к обработке колонов – сельских жителей, прочно привязанных к месту, что необходимо в тех случаях, когда владелец не имеет возможности вести хозяйство лично или с помощью собственных людей. Так бывает обычно в местности, страдающей от вредного климата или неплодородия. Однако, если климат и почва мало-мальски приличны, то личное хозяйничанье владельца всегда принесет больше дохода, чем сдача в аренду колонам; даже хозяйство через посредство вилика дает больший результат – при условии, конечно, что вилик не окажется небрежным и алчным рабом. Последнее без всякого сомнения случается по вине самого же владельца. Поэтому надлежит остерегаться поручать хозяйство такому рабу; если такая ошибка допущена, следует сместить негодного вилика с его должности. Однако в имениях отдаленных, которые владелец не может навещать часто, обработку всякого поля предпочтительнее поручать свободным колонам, чем рабу-вилику; это правило в особенности относится к полям, засеянным хлебом, которым колон может гораздо меньше принести вреда, чем виноградникам или садовым насаждениям; рабы же и этим полям приносят величайший вред; они дают за деньги господский скот для работы на стороне, пасут и рабочий, и остальной скот плохо, дурно пашут землю; показывают при посеве гораздо больший против настоящего расход семян; они не заботятся о том, чтобы семена, брошенные в землю, дали богатый урожай, и, свезя его на гумно, они даже уменьшают его количество во время молотьбы либо утайкой части его, либо небрежной работой. Ибо они и сами крадут зерно, и от других воров плохо его оберегают. Наконец, при уборке зерна в амбар они неправильно показывают его количество в счетной записи. Таким образом как управляющий, так и рабы мошенничают, а поле приходит в негодное состояние. Поэтому, как я уже сказал, такое имение, которое лишено частого присутствия владельца, необходимо сдавать в аренду.
Сб. «Первоисточники по истории раннего христианства», стр. 63-64.
№ 75. ОБ УПРАВЛЕНИИ ИМЕНИЕМ
(Плиний Младший, Письма, IX, 37)
В сочинениях римского писателя Плиния Младшего (родился в 61 или 62 г., умер в 114 г.) мы находим яркую картину жизни господствующего класса римского общества в эпоху Домициана, Нервы и Траяна.
Плиний Младший родился в италийском городке Комы, получил превосходное юридическое образование. За свою жизнь он исполнял все должности римского магистрата. Служебная карьера Плиния окончилась в должности легата провинций Вифинии и Понта. В его сочинениях – «Письмах» (в 10 книгах) и в «Панегирике Траяну» – можно найти самые разнообразные сведения по интересующей нас эпохе: как живые проходят перед читателем представители правящей верхушки с их слабостями и недостатками. Плиний говорит в своих «Письмах» и о рабах – с точки зрения рабовладельца, старающегося получить от них максимальную выгоду. Например, Плиний говорит о том, что «у кротких хозяев рабы отказываются бояться и работают беспечно и нерадиво» (I, 4). В другом письме (III, 14) Плиний описывает расправу доведенных до отчаяния рабов со своим господином и восклицает: «Скольким опасностям, скольким обидам мы подвергаемся, никто не может быть спокоен, потому что он снисходителен и мягок, господ убивают не по размышлению, а по злобности».
Широкую популярность снискали Плинию его выступления в качестве адвоката: он защищал жителей провинций Африки и Бэтики от вымогательств наместников.
В качестве источника по мировоззрению правящей верхушки римского общества времен Траяна важное значение имеет «Панегирик» Плиния, произнесенный им 1 сентября 100 г. н.э. в сенате по поводу назначения его консулом. В этом произведении Плиний ставит своей целью всячески возвеличить императора Траяна и подчеркнуть, насколько улучшилось положение империи с его воцарением.
Плиний–Паулину.
Не в твоем характере требовать от близких друзей выполнения, вопреки их удобствам, этой не экстренной и почти официальной обязанности, и я слишком прочно тебя люблю, чтобы опасаться, как бы ты не истолковал в нежелательном для меня смысле, если я не навещу тебя в должности консула сразу же, первого числа. К тому же необходимость сдать в аренду имения на несколько лет меня отрывает от государственной службы. А в этом деле мне приходится применить новые методы. В прошлый арендный сезон недоимки, несмотря на большие скидки, возросли; поэтому многие совсем перестали заботиться об уменьшении своих долгов, так как они отчаялись в возможности их выплатить; они расхищают и расходуют урожай, поскольку они считают, что для себя им беречь нечего. Этим все растущим порокам вадо оказать противодействие, надо найти против них средство. А средство одно – сдать не за плату, а за долю урожая и назначить некоторых из моих работников сборщиками, других – сторожами урожая. Вообще нет более справедливого типа дохода, чем доходы от земли и процентов; но это требует большого доверия, бдительности глаза и многочисленных рук. Надо, однако, попытаться и попробовать против этой застарелой болезни какие угодно средства.
Ты видишь, какие сложные причины не позволяют мне принять участие в торжестве первого дня твоего консулата; но я и здесь отпраздную его пожеланиями, радостью и поздравлениями, как если бы я был у тебя лично. Будь здоров.
Пер. А. Б. Рановича.
№ 76. О ПОКУПКЕ ИМЕНИЯ
(Плиний Младший, Письма, III, 19)
Плиний – Кальвизию Руфу.
Обращаюсь к тебе, как обычно, за советом по личному делу. По соседству с моими владениями, даже примыкая к ним, продаются имения. В этом деле многое меня прельщает, но не меньше имеется у меня опасений. Привлекает меня, во-первых, самая возможность красиво округлить свои владения; во-вторых, возможность – столь же полезная, как и приятная – навестить одним разом и без лишних путевых издержек оба имения, держать в них общего управляющего и почти общих надзирателей, обстраивать и украшать одну виллу, а другую держать в запасе. Здесь можно свести вместе расход на мебель, расход на дворецких, на садовников, мастеров и на снаряжение для охоты; а это очень важно сконцентрировать в одном, а не оставлять разбросанным в разных местах.
Но, с другой стороны, я боюсь, не будет ли неосторожностью подвергнуть столь огромное имущество риску одних и тех же условий погоды, одних и тех же случайностей; мне кажется, гораздо спокойнее страховать себя от неожиданностей, приобретая владения в разных местах. Далее, перемена места и самое путешествие по своим владениям доставляет большое удовольствие. Наконец, основной пункт моих колебаний: земля плодородная, жирная, обильная водой, состоит из полей, виноградников и лесов, которые должны дать хоть и умеренный, но верный доход. Но эта счастливая земля обрабатывается никудышными земледельцами. Прежний владелец слишком часто продавал заклады [арендаторов], уменьшая таким образом на время недоимки колонов, вконец истощил их силы; в результате этой немощности их недоимки вновь возросли. Придется поэтому многих, поскольку они сами бессильны, снабдить рабами, а ты знаешь, что я – да и никто эдесь – никогда не имею закованных рабов.
Наконец надо тебе знать, по какой цене можно, повидимому, эти имения купить: за 30 000 сестерций. Не потому, чтобы они не стоили раньше 50 000, но из-за разорения колонов и из-за общей неблагоприятной конъюнктуры убыли как доходы с земли, так и стоимость ее. Ты спросишь, сумею ли я без труда собрать эти 30 000; правда, я почти весь капитал вложил в имения, но кое-что у меня отдано в рост, и некоторую сумму нетрудно будет реализовать; возьму у тестя, кассой которого пользуюсь, как своей. Поэтому пусть тебя денежный вопрос не смущает, если тебя не пугают прочие условия, которые я прошу тебя взвесить самым тщательным образом. Ведь ты во всем, в частности в уменье размещать средства, обладаешь большим опытом и чутьем. Будь здоров.
Пер. А. Б. Рановича.
№ 77. О ПРОДАЖЕ ХЛЕБА В НЕУРОЖАЙНЫЙ ГОД
(Anne epigraphique, 1925, № 126)
(Надпись из Антиохии в Писидии относится к 93 г. Эдикт Домициана)
Люций Антистий Рустик легат императора Цезаря Домициана Августа Германского, пропретор, совместно с дуумвирами и декурионами славнейшей колонии Антиохии написали мне, что вследствие жестокой зимы цена на хлеб чрезвычайно поднялась, и они просили, чтобы народ имел возможность покупать запасы. Поэтому приказываю, чтобы все граждане колонии Антиохии и поселенцы объявили дуумвирам колонии Антиохии в течение 30 дней со дня опубликования этого моего эдикта, сколько каждый и в каком месте имеет хлеба; и сколько в зерне и сколько в муке он оставляет на год для своей фамилии, а остальной весь запас хлеба пусть приготовит для продажи гражданам колонии Антиохии до первых августовских календ. Если же кто-нибудь не послушается, то пусть знает, что я на все удержанное против моего эдикта буду карать конфискацией. Доносчикам в виде награды назначается восьмая часть. А так как меня заверили, что до этой упорно длящейся жестокой зимы, в колонии модий зерна стоил 8–9 ассов, и так как было бы чрезвычайно гнусно наживаться на голоде своих сограждан, то я запрещаю кому бы то ни было превышать цену в один денарий за модий.
Пер. Е. М. Штаерман.
№ 78. ПРИВИЛЕГИИ ВЕТЕРАНОВ ПРИ ДОМИЦИАНЕ
(Anne epigraphique, 1910, № 75)
Диптих из дерева, найденный в Александрии, помечен 2 июля 94 г. Как видно из текста, содержит свидетельство о наличии у ветерана детей, получивших право на римское гражданство. Для подтверждения этого права приводится эдикт Домициана о привилегиях, предоставлявшихся ветеранам. Такие же эдикты издавались и предшествовавшими императорами. Отрывки некоторых из них (Августа, Тита) дошли до нас.
а) [1-я страница содержит имена свидетелей.] Гай Эпидий, сын Гая из Поллиевой трибы; Басс, ветеран; М. Плотий, сын Марка из Поллиевой трибы; Фузей, ветеран; М. Антоний, сын Марка из Поллиевой трибы; Целер, ветеран; П. Аудасий, сын Публия из Поллиевой трибы; Павел, ветеран; М. Антоний Лонг из Поллиевой трибы, ветеран; Л. Петроний Нигер, ветеран; М. Валерий Клемент, ветеран; М. Антоний Герман, ветеран.
б) [2-я страница содержит часть эдикта Домициана в копии.] В консульство Л. Нения Кальпурния Торквата Асперната и Т. Секстия Магия Латерана в VI ноны июля в XIII год [правления] Цезаря Домициана Августа Германского в месяц эпип, в VIII день в Александрии Египетской, М. Валерий, сын Марка из Поллиевой трибы Квадрат, ветеран, получивший почетную отставку из X Фретензийского легиона, засвидетельствовал, что он списал и сверил с медной доски, которая прибита в Цезарее Великой при входе во второе общественное здание под правым портиком вдоль храма Венеры на мраморной стене. На ней написано то, что следует ниже: император Цезарь сын божественного Веспасиана Домициан Август Германский, великий понтифик, трибун в седьмой раз, император в тринадцатый, постоянный цензор , отец отечества сказал: мне представляется необходимым издать эдикт для извещения всех вас, что ветераны должны быть освобождены от всех государственных налогов, а также, что они сами, их жены, дети, родственники, которые будут связаны с ними вследствие их законного брака, получают римское гражданство с наибольшими правами и были все освобождены от повинностей и получили освобождение все те, которые выше перечислены, родные и дети, по тому же праву и положению. И чтобы земли, дома, лавки против… ветеранов… (далее пропуск, в котором, очевидно, говорилось об освобождении ветеранов от налогов на указанное имущество).
в) [На стр. 3-й пропуск, там, видимо, содержался конец эдикта Домициана о праве ветеранов вступить в брак с перегринками и, далее, указ об отставке ветеранов X Фретензийского легиона. Далее следует клятвенное удостоверение свидетелей о детях Валерия Квадрата] …ветеранов с женами и детьми вышеперечисленные записанные на медной доске, или если кто из них не женат [предоставляется тем право законного брака] с теми, которых впоследствии возьмут в жены первых. Они состояли на военной службе в Иерусалиме в X Фретензийском легионе, отпущены в почетную отставку после окончания срока службы Секстой Герметидием Кампаном пропретором в январские календы в консульство Секста Помпея Коллеги и Квинта Педуцея Присциана ; поступили же они на военную службу в консульство П. Галерея Трахала Кация и Т. Флавия Арулена . С разрешения префекта Египта Юния Руфа в консульство Л. Нения Кальпурния Торквата Асперната и Т. Сенстия Магия Латерана в июльские календы в XIII год [правления] императора Цезаря Домициана Августа Германского в месяц эпип в VII день . Там М. Валерий сын Марка из Поллиевой трибы Квадрат лично и в присутствии тех, которые должны были подписаться, засвидетельствовал и подтвердил, поклявшись Юпитером Всеблагим Величайшим и гением святейшего императора Цезаря Домициана Августа Германского, что в продолжение военной службы родились у него все трое детей – Л. Валерий Валент, Валерия Геракла и Валерия Артемия и что они записаны на медной доске и награждены римским гражданством по милости наилучшего из принцепсов.
Перев. и прим. Е. М. Штаерман.
№ 79. ПИР ТРИМАЛХИОНА
В романе «Сатирикон», приписываемом Петронию, римскому аристократу времени Нерона, дается карикатурное изображение разбогатевшего вольноотпущенника Трималхиона.
Земли у Трималхиона – соколу не облететь, денег – тьма тьмущая: здесь в каморке привратника больше серебра валяется, чем у иного за душой есть. А рабов-то, рабов-то сколько! Честное слово, едва ли десятая часть знает хозяина [в лицо]. В общем, он любого из здешних балбесов в тутовый лист свернет.
Нет того, чтобы он что-нибудь покупал на стороне: шерсть, померанцы, перец – все дома растет; куриного молока захочется – и то найдешь. Показалось ему, что домашняя шерсть недостаточно добротна, он пустил в стадо баранов, купленных в Таренте. Чтобы производить дома аттический мед, велел привезти из Афин пчел – кстати, и доморощенные пчелки станут лучше благодаря гречанкам; на днях еще он написал в Индию, чтобы ему прислали груздевых семян. Нет у него ни единого мула, рожденного не от онагра. Видишь, сколько подушек. Ведь все до единой набиты пурпурной или багряной шерстью. Душа радуется! Но и его товарищей – вольноотпущенников – остерегись презирать. И они не без сока. Видишь вон того, ниже всех возлежащего. Теперь у него 800 000 сестерциев, а ведь вырос из ничего: недавно еще бревна на спине носил…
…Говорите вы все ни к селу ни к городу; почему никто не побеспокоится, что ныне хлеб кусаться стал. Честное слово, я сегодня хлеба найти не мог. А засуха-то все попрежнему. Целый год голодаем. Эдилы – чтобы им пусто было! – с пекарями стакнулись. Да, «ты мне, я тебе». А бедный народ страдает, а этим обжорам всякий день сатурналии. Эх, если бы у нас были еще те львы, которых я застал, когда только что приехал из Азии! Вот это была жизнь!.. В те поры хлеб не дороже грязи был. Купишь его на асс – вдвоем не съесть; теперь же он не больше бычьего глаза. Увы! С каждым днем все хуже; наша колония – словно телячий хвост, народ растет. А кто там виноват, что у нас эдил трехгрошовый, которому асс дороже нашей жизни. Он втихомолку над нами посмеивается. А в день получает больше, чем иной по отцовскому завещанию. Уж я-то знаю, за что он перехватил тысячу золотых. О если бы мы были настоящими мужчинами, ему бы не так привольно жилось. Нынче народ: дома – львы, на людях – лисицы. Что же касается до меня, то я проел все свои животы, и если голод продолжится, придется и домишко продать…
«Друзья, – сказал… Трималхион, – и рабы – люди; одним с нами молоком вскормлены, и не виноваты они, что участь их горькая. Однако по моей милости скоро все напьются вольной воды. Я их всех в завещании своем на свободу отпускаю. Филагиру, кроме того, завещаю его сожительницу и поместьице. Кариону – домик, и двадесятину , и кровать с постелью. Фортунату же делаю главной наследницей и поручаю ее всем друзьям моим. Все это я сейчас объявляю затем, чтобы челядь меня теперь любила так же, как будет любить, когда я умру».
Все принялись благодарить хозяина за его благодеяния. Он же, оставив шутки, велел принести экземпляр завещания и посреди всеобщего вопля сожаления прочел его от начала до конца. Потом, переводя глаза на Габину, проговорил: «Что скажешь, друг сердечный. Ведь ты воздвигнешь надо мною памятник, как я тебе заказал. Я очень прошу тебя: изобрази у ног моей статуи собачку мою, венки, сосуды с ароматами и все бои Петраита , чтобы я по милости твоей еще и после смерти пожил. Вообще же памятник будет по прямому фасаду – сто футов, а по боковому – двести. Я хочу, чтобы вокруг праха моего были всякого рода плодовые деревья, а также обширный виноградник. Ибо большая ошибка украшать дома при жизни, а о тех домах, где нам дольше жить, не заботиться. А поэтому прежде всего желаю, чтобы в завещании было помечено: «Этот монумент наследованию не подлежит». Впрочем это уже мое дело предусмотреть в завещании, чтобы я после своей смерти не претерпел обиды. Поставлю кого-нибудь из вольноотпущенников моих стражем у гробницы, чтобы у моего памятника никто не ходил за нуждой. Прошу тебя также вырезать на фронтоне мавзолея корабли, на всех парусах бегущие, а я будто в тоге-претексте на трибуне восседаю, с пятью золотыми кольцами на руках , и из кошелька рассыпаю в народ деньги. Ибо, как тебе известно, я устраивал общественную трапезу и раздавал по два денария на человека. Хорошо бы, если ты находишь возможным, изобразить и самую трапезу и все гражданство, как оно ест и пьет в свое удовольствие. По правую руку помести статую моей Фортунаты с голубкой в руке, и пусть она на цепочке собачку держит. Мальчишечку моего также, а главное – побольше винных амфор, хорошо запечатанных, чтобы вино не вытекало. Конечно, изобрази и урну разбитую и отрока, над ней рыдающего. В середине часы, так чтобы каждый, кто пожелает узнать, который час, волей неволей прочел бы мое имя. Что касается надписи, то вот прослушай внимательно и скажи, достаточно ли она хороша по твоему мнению:
«Здесь покоится Г. Помпей Трималхион Меценатион. Ему заочно был присужден почетный севират. Он мог бы украсить собой любую декурию Рима, но не пожелал. Благочестивый, мудрый, верный, он вышел из маленьких людей, оставил 30 миллионов сестерциев и никогда не слушал ни одного философа. Будь здоров. И ты также».
…Веселитесь, прошу вас, друзья, ибо я таким же, как вы, был, да вот благодаря уму своему до всего дошел. Смекалка делает человеком, все остальное ничего не стоит. Хорошо купишь, хорошо продашь. Пусть другой вам другое скажет. Я лопаюсь от счастья… Да, как я вам уже говорил, своему благоразумию обязан я богатством. Из Азии приехал я не больше вот этого подсвечника, даже каждый день по нем свой рост мерил; чтобы борода скорее росла, верхнюю губу ламповым маслом смазывал…
Итак, с помощью богов я стал хозяином в доме; заполнил сердце господина. Чего больше. Хозяин сделал меня сонаследником Цезаря . Получил я сенаторскую вотчину. Но человек никогда не бывал доволен: вздумалось мне торговать. Чтобы не затягивать рассказа, скажу кратко – снарядил я пять кораблей. Вином нагрузил – оно тогда на вес золота было – и в Рим отправил. Но подумайте, какая неудача: все потонуло. Не выдумка, а факт: в один день Нептун проглотил тридцать миллионов сестерциев. Вы думаете, я пал духом. Ей-ей, я даже не поморщился от этого убытка. Как ни в чем не бывало, снарядил другие корабли, больше, крепче и удачнее, так что никто меня за слабого человека почесть не мог. Знаете, чем больше корабль, тем он крепче. Опять нагрузил я их вином, свининой, благовониями, рабами. Тут Фортуната доброе дело сделала – продала все свои драгоценности, все свои наряды и мне сто золотых в руку положила: это были дрожжи моего богатства.
Чего боги хотят, то быстро делается. В первую же поездку округлил я десять миллионов. Тотчас же выкупил я прежние все земли своего патрона. Домик построил; рабов, лошадей, скота накупил; к чему бы я ни прикасался, все вырастало, как медовый сот. А когда стал богаче, чем вся округа, тогда – руки прочь: торговлю бросил и стал вести дела через вольноотпущенных. Я вообще от всяких дел хотел отстраниться, да отговорил меня подвернувшийся тут случайно звездочет…
…Вот какова моя судьба. И если удастся мне еще в Апулии имений накупить – цель жизни моей исполнена. Между тем, пока Меркурий бдит надо мной, я этот дом перестроил: помните, хижина была, а теперь храм. В нем четыре столовых, двадцать спален, два мраморных портика; во втором этаже еще помещение; затем моя собственная опочивальня, логово этой змеи , прекраснейшая каморка для привратника, есть помещение для гостей.
Одним словом, когда Скавр приезжает, всегда у меня останавливается, хотя у его отца есть превосходное имение около моря. Многое еще имеется в этом доме – я вам все сейчас покажу. Верьте мне: асс у тебя есть, асса ты стоишь. Имеешь, еще иметь будешь. Так-то ваш друг: был лягушкой, а стал царем.
…Мы… пришли к дверям, на которых висело объявление, гласившее: «Если раб без приказания господского выйдет за ворота, то получит сто ударов».
У самого входа стоял привратник в зеленом платье, подпоясанный вишневым поясом, и чистил на серебряном блюде горох. Над порогом висела золотая клетка, из коей пестрая сорока приветствовала входящих.
Об этот порог я впрочем чуть не переломал себе ноги, пока, задрав голову, рассматривал все. По левую руку, недалеко от каморки привратника, была нарисована на стене огромная цепная собака, а над нею большими квадратными буквами написано: «Берегись собаки».
Товарищи меня обхохотали. Я же, оправившись от падения, не поленился пройти вдоль всей стены. На ней был нарисован невольничий рынок с вывесками, и сам Трималхион, еще кудрявый , с кадуцеем в руках, ведомый Минервой, [торжественно] вступал в Рим. Все передал своей кистью добросовестный художник и объяснил надписями: и как Трималхион учился счетоводству, и как сделался рабом-казначеем.
Пер. А. Б. Рановича.
№ 80. МАНЦИЕВ ЗАКОН
Эта надпись представляет исключительный интерес, так как в ней подробно излагаются взаимоотношения между колонами, с одной стороны, и владельцем латифундий, крупными арендаторами, conductores (см. ниже) и управляющими (vilici) – с другой. Перечисляются все обязанности и повинности колонов, попутно отмечается, какие сельскохозяйственные культуры пользуются особыми льготами, какие преимущества предоставляются за обработку пустопорожних земель и т. п.
Надпись сделана колонами, пожелавшими зафиксировать тот статут, который установил прокуратор императора Траяна (поскольку последний именуется Parthiens, датой этого статута надо считать 115–117 гг.). Образцом для него послужил старый устав lex Manciana, до нас не дошедший. По всей вероятности, Манций был последним владельцем латифундии, до ее перехода – путем конфискация или наследования – в собственность императора. Таким образом, рисуемые в нашей надписи отношения характерны и для более раннего периода – конца I в.
К сожалению, надпись сильно попорчена; к тому же она написана нумидийцами, плохо владевшими латинским языком, крайне небрежно; за недостатком места (камень исписан со всех четырех сторон) писцы, высекавшие надпись, без стеснения сокращали текст, не считаясь со смыслом. Многое поэтому в надписи остается неясным, допуская различные толкования.
Под первой колонкой надписи указаны имена ее составителей:
«Этот закон написан магистром Лурием Виктором, сыном Одилона, защитником Флавием Геминием, Феликсом, сыном Аннобала, сына Бирзила».
На благо Августу нашему императору Траяну принцепсу [и всему его дому] , лучшему, Германскому, Парфянскому. Дано прокураторами Лицинием Максимом и вольноотпущенником Августа – Фелициором по образцу Манциева закона. Кто из них [живет] в пределах Вилла Магна Вариана , т. е. Мапалиа Сига, тем разрешается обрабатывать, по Манциеву закону, те поля, которые являются отрезками , с тем, что кто их обработает, получает их в собственное пользование. Из урожая, какой получится на этой земле, они, согласно Манциеву закону, должны будут сдать долю владельцам или кондукторам, или виликам этого имения на следующих условиях: колоны сообщают по собственному исчислению сумму урожая по каждой культуре, которую надо будет доставить на гумно и молоть, кондукторам и видикам этого имения, и если кондукторы и вилики этого имения… полагающиеся с колонов доли целого кондукторам и виликам этого имения и добросовестно гарантируют подписанным документом, колоны должны будут сдать кондукторам и виликам этого имения долю этого урожая, которую сдать надлежит. Кто в имении Вилла Магна, или Мапалиа Сига, занимает или будет занимать господскую виллу, должен будет сдавать кондукторам и виликам этого имения долю целого урожая всякого рода и виноградников по Манциеву обычаю: пшеницы с гумна третью часть, ячменя с гумна третью часть, гороха с гумна четвертую часть, вина из чана третью часть, собранных олив третью часть, меду в пчелиных ульях по одному секстару . Кто будет иметь больше пяти ульев, должен будет сдать в то время, когда был или будет сбор меда, хозяевам или кондукторам, или виликам этого имения. Если кто перенесет ульи, рои, пчел, посуду для меда из Вилла Магна, или Мапалиа Сига, на земле около нариев и оттого будет ущерб для владельцев или кондукторов, или виликов, то ульи, рои, пчелы, посуда для меда и мед, находящийся в этом имении, перейдут в собственность кондукторов и виликов целиком. Засохшие смоковницы, которые находятся вне сада, там, где сад находится внутри самой виллы, так чтобы не больше… колон по собственной оценке должен будет сдать долю собранных фруктов кондуктору и виликам этого имения. Старые фиговые и оливковые плантации, которые посажены до издания этого закона, должны по обычаю сдать урожай кондуктору или виликам его. Если какая-либо фиговая плантация посажена после, то урожай этой фиговой плантации в течение трех урожаев подряд разрешается присвоить по своему усмотрению тому, кто насадил; после пятого урожая он должен будет сдавать, согласно вышеуказанному закону, кондукторам или виликам этого имения. Насаждать и обрабатывать виноградники разрешается на месте старых виноградников с тем условием, что в течение пяти ближайших сборов после насаждения тот, кто насадил, присваивает по своему усмотрению урожай этих виноградников, а после пятого сбора со времени насаждения они должны будут сдавать кондукторам или виликам третью часть урожая, согласно Манциеву закону. Оливковую плантацию разрешается заводить и возделывать в таком месте, где обрабатывается невозделанное поле, с тем, что от этого насаждения оливковой плантации, заложенной таким образом, в течение ближайших десяти сборов урожай поступает к насадившему по его усмотрению, после десяти сборов он должен будет отдать третью часть собранных олив кондукторам или виликам этого имения… в имении Вилла Магна, или Мапалиа Сига, есть или будут [поля?] вне тех полей, которые заняты виллой, то урожай таких полей они должны сдавать кондукторам или виликам, надсмотрщики должны будут взыскивать. За скот, который будет пастись внутри имения Вилла Магна, или Мапалиа Сига, они должны будут с каждой головы дать по четыре асса кондукторам или виликам владельцев этого имения.
Если кто-нибудь из имения Вилла Магна, или Мапалиа Сига, срубит, подрежет, унесет, заберет, сожжет, отсечет плод, стоящий или висящий, зрелый или незрелый, то проистекающий убыток кондуктором или виликом этого имения относится за счет колона… столько должен будет отдать. Если кто в имении Вилла Магна, или Мапалиа Сига, посадил или посадит плодовые деревья, то пользование этим надземным … Кто на невозделанном возделал или возделает почву и там… построил или построит здание, а затем тот, кто возделал, перестал или перестанет возделывать, то с того времени, как эта почва перестала или перестанет обрабатываться, право на обработку у того, кто его имел или будет иметь, сохраняется или сохранится только в течение ближайших двух лет от того дня, когда он перестал или перестанет обрабатывать. После двух лет кондукторы и вилики их … относительно той земли, которая в предшествующий год была обработана и [затем] заброшена, кондуктор или вилик этого имения пусть заявит тому, в чьем пользовании находится земля… на следующий год… без жалоб по истечении двух лет кондуктор или вилик должен сдать в обработку . Ни один кондуктор или вилик не вправе жителя этого имения … Колоны, которые будут жить в пределах Вилла Магна, т. е. Мапалиа Сига, должны ежегодно на каждого человека предоставить владельцам или кондукторам, или виликам этого имения по два рабочих дня – на пахотные работы по 2 и на жатву… всякого рода . Колоны, постоянные жители этого имения, [должны] в течение… года [сообщить] кондукторам или виликам свои имена… для несения каждым охраны … (дальнейшее неясно).
Перев. и прим. А. Б. Рановича.
№ 81. ЗАКОН АДРИАНА
«Закон Адриана», надпись на латинском языке, найдена в Африке в Айн-Весселе, на трех сторонах цоколя жертвенника. Надпись интересна как свидетельство о запустении земли и о мероприятиях императоров – от Адриана до Септимия Севера – по заселению ее.
За благополучие и благосостояние имп. Цез. Л. Септимия Севера Пия Пертинакса Авг. и имп. Цезаря М. Аврелия Антонина Авг. и Л. Септимия Севера Гет. Цез. и Юлия Домны Авг., матроны лагерей – Патрокл, вольноотпущенник Августов, поставил жертвенник закона божественного Адриана и нанес на него нижеследующий закон.
(Копия Адрианова закона, изложенная на жертвеннике.)
Речь прокураторов: «Так как наш Цезарь, в неустанных заботах, коими постоянно печется о пользе человеческой, приказывает возделать все участки земли, которые годны под оливки, виноградники и зерновые культуры, поэтому с позволения его провидения дается всем возможность занять и те участки, которые находятся в сданных в наем центуриях территории Бландианской и Уденской не в тех частях, которые присоединены к Тусдританской территории из Лемианской и Домицианской и не обрабатываются арендаторами. Тем, кто займет [эти земли], дается то право пользования и передачи по наследству, которое предусмотрено законом Адриана о пустопорожних землях и о таких, которые остались невозделанными в течение десяти лет, а из Бландинской и Уденской территории большая часть урожая не… [неясно]. Если кто займет места, заброшенные арендаторами, он даст обычную третью часть урожая. Из тех областей, которые присоединены к Тусдританской территории из Лемианской и Домицианской, он даст столько же. От олив, которые кто-либо вновь насадит в ямах или привьет к дикой оливе, в течение ближайших десяти лет не будут взыскиваться никакие доли урожая, а от фруктов – в течение ближайших семи лет и никакие другие плоды не попадут никогда в раздел, кроме тех, которые будут проданы владельцами. Те сухие части урожая , какие каждый должен будет отдать, он в течение ближайших пяти лет даст тому, в чьей аренде находится занятая им земля; после этого срока – фиску.
Пер. и прим. А. Б. Рановича.
№ 82. ДОГОВОР О ПОКУПКЕ РАБЫНИ
(C.I.L., III, 936, №. VI)
(Надпись эта, датированная 17 марта 139 г., найдена в Дакии)
Максим сын Батона купил и приобрел в собственность у Дазия сына Верзана Пируста из Кавиертия девушку шести лет по имени Пассия, или каким бы другим именем она ни называлась, за 205 денариев. Засвидетельствовало, что эта девушка здорова, честна от пороков и мошенничества, не беглая и не бродяга. Если кто-нибудь овладеет этой девушкой или честью ее, кроме Максима сына Батона, или того, кто имеет законное право владеть и иметь этот предмет, то должен дать столько денег, за сколько она куплена, и еще столько же. Поклялись в законности сделки Максим сын Батона и Дазий сын Верзана Пируста из Кавиертия. Дазий сын Верзана засвидетельствовал, что он получил 205 денариев от Максима, сына Батона за вышеуказанную девушку. Составлено в Карте в XVI календы апреля во вторичное консульство Тита Элин Цезаря Антонина Пия и Бруттия Презента в присутствии Максима Венета декуриона, Мазурия Месса декуриона, Ликкая сына Эпикада, Эпикада сына Плорента, называемого также Мико, Дазия сына Верзана, самого продавца.
Пер. Е. М. Штаерман.
№ 83. ДЕКРЕТ О ВОИНСКИХ ПОЧЕСТЯХ
(Anne epigraphique, 1903, № 368)
(Надпись найдена в Сирии, в Баалбеке)
Гаю Велею сыну Сальвия Руфу, примипиларию XII Македонского легиона, префекту отрядов девяти легионов: I Вспомогательного, II Вспомогательного, VIII Августова, IX Испанского, XIV Двойного, XX Победоносного, XXI Неотразимого, трибуну XIII городской когорты, главнокомандующему Африканским и Мавретанским войсками, которые должны держать в повиновении находящиеся в Мавретании племена; награжденному во время иудейской войны императорами Веспасианом и Титом венком за овладение неприятельским валом, ожерельями, браслетами, бляхами; а также венком за восхождение на стену неприятельского города, двумя почетными копьями и военными значками за участие в войне с маркоманами, квадами и сарматами, против которых он совершил поход через царство Децебала, царя даков; прокуратору императора Цезаря Августа в провинциях Паннонии и Далмации, а также прокуратору провинции Реции с правом приговаривать к смертной казни. Будучи послан в Парфию, он привел обратно к императору Веспасиану сыновей царя Антиоха Эпифана и Каллиника с большим количеством податей. Марк Элий, сын Марка… родом из Аквилеи, ветеран XV Аполлонова легиона.
Пер. Е. М. Штаерман.
№ 84. ДЕКРЕТ ИМПЕРАТОРА КОММОДА О КОЛОНАХ БУРУНИТАНСКОГО ПОМЕСТЬЯ
Надпись на камне, содержащая жалобы колонов, резолюцию императора и последующее распоряжение прокуратора. Первый столбец неразборчив.
…Ты видишь превышение власти прокуратора, которое он проявлял не только с нашим противником Аллием Максимом, но почти со всеми арендаторами, против закона и в ущерб твоим доходам; в то время, когда мы в течение стольких лет ходатайствуем, умоляем и ссылаемся на ваше божественное предписание, он не только уклонился от разбора нашей жалобы, но даже по коварному наущению того же влиятельнейшего кондуктора Аллия Максима позволил себе послать солдат в то же Бурунитанское поместье , схватить и мучить некоторых из нас, других заключить в тюрьму, и даже некоторых римских граждан он приказал избить розгами и дубинами за ту якобы нашу вину, что, собираясь в столь тяжелой в меру нашей ничтожности и столь явной обиде умолять твое величество, мы будто бы написали нескромное письмо. Явность этой несправедливости к нам, Цезарь, можно, конечно, усмотреть и из того, что… И это заставило нас, несчастнейших людей, вновь обратиться с мольбой к твоему божественному провидению. Мы просим, таким образом, священнейший император, чтобы ты помог. Как предусмотрено статьей Адрианова закона, пусть отнято будет даже у прокураторов, не говоря уже о кондукторах, право увеличивать доли [отчисления] с земли и трудовую и гужевую повинность; пусть мы, как это сказано в письмах прокураторов, находящихся в твоем архиве Карфагенской области, должны будем ежегодно не больше двух дней [отработки] при пахоте, двух при севе, двух при уборке и чтобы так было без всякого спора, как общее правило, всюду в отношении наших соседей в качестве постоянного порядка до настоящего времени и подтверждено вышеназванными письмами прокураторов. Помоги, и хотя мы, маленькие деревенские людишки, с трудом добывающие пропитание трудом своих рук, не можем сравняться у твоих прокураторов с влиятельнейшим, безмерно щедрым кондуктором, который по условиям аренды известен при всех сменах [прокураторам], сжалься и своим священным рескриптом удостой предписать, чтобы мы давали не больше, чем должны согласно закону Адриана и письменным распоряжениям твоих прокураторов, чтобы благодаря благодеянию твоего величества мы, твои домочадцы – крестьяне, питомцы твоих имений, больше не притеснялись кондукторами земель фиска.
(пропуск)
(Постановление): Имп. Цезарь М. Аврелий Коммод Антоний Август, Сарматский, Германский, величайший – Лурию Лукуллу и прочим , [кому ведать надлежит]. Пусть прокураторы, соблюдая мою дисциплину и мое распоряжение, не требуют больше, чем три раза по два [дня] работы, пусть от вас ничего не взыскивают несправедливо, вопреки установленному порядку. И другой рукой . Подписал. Скрепил…
(Исполнение постановления): Копия письма превосходительного мужа прокуратора: Туссаний Аристон и Хриеамф – Андронику привет. Согласно священного решения господина вашего, святейшего императора, которое Лукулл на поданное прошение… (неразборчиво 6 строк).
И другой рукой : Желаем тебе, святейшему, жить хорошо. Прощай. Дано в Карфагене накануне сентябрьских ид .
(Опубликование надписи): Благополучно закончена и освещена в иды мая в консульство Аврелиана и Корнелиана , попечением К. Юлия… Салакутия магистра.
Перев. и прим. А. Б. Рановича.

Экономическое и политическое положение Рима

Рубрики

Последние поступления

Ссылки