Политические памфлеты
ПОЛИТИЧЕСКИЕ ПАМФЛЕТЫ ВТОРОЙ АНГЛИЙСКОЙ РЕСПУБЛИКИ
В Отделе редких книг и рукописей библиотеки им. А.М. Горького при Московском университете хранится аллигат из личной библиотеки М.М. Ковалевского, обозначенный в каталоге как «Political Tracts. Commonwealth of England. 1643-1660» . Он содержит 33 памфлета, изданных в Англии в период Английской буржуазной революции XVII в. Все памфлеты, переплетенные в сборнике, посвящены насущным вопросам, волновавшим втянутые в борьбу различные группы населения: здесь и проблемы государственного и церковного устройства, и требования армии, и проблемы внешней политики и т. п.
Несмотря на огромное значение такого рода материалов для изучения политической и социальной борьбы революционного периода, сборник до сих пор не привлекал внимания исследователей . Между тем некоторые из содержащихся в нем памфлетов представляют сейчас значительную библиографическую редкость: среди них есть такие, которые встречаются всего в двух-трех библиотеках мира .
Большая часть включенных в аллигат памфлетов (20 из 33) относится к 1658-1660 гг., периоду малоизученному, но представляющему большой интерес. Этот период ознаменовался новым оживлением политической и общественной активности народных масс, которое привело вскоре после смерти Оливера Кромвеля к падению режима протектората и восстановлению республики в Англии . К власти вернулось разогнанное Кромвелем в 1653 г. «охвостье» Долгого парламента, которое в свое время обрекло на казнь короля и провозгласило республику. Ныне это правительство представляло собой буржуазно-дворянскую олигархию, отнюдь не желавшую проводить радикальные демократические реформы, которых требовали от него народные массы, и не способную, с другой стороны, удовлетворить интересы имущих классов, стремившихся к прочной и стабильной государственной власти, к «порядку». Это привело, к разочарованию широких слоев населения в правительстве и строе Второй республики и в конечном итоге послужило причиной ее крушения.
Ниже публикуется перевод двух политических памфлетов из указанного сборника, которые говорят о причинах недовольства различных слоев общества политикой республиканского правительства. Первый из них направлен против политики «охвостья» во второй период его правления – после 26 декабря 1659 г. Вернувшись к власти после разгона, устроенного верхушкой кромвелевских генералов 13 октября 1659 г., «охвостье» под давлением консолидировавшихся буржуазно-дворянских собственников проводит чистку государственного аппарата и армейского командования от наиболее опасных для него противников – членов народных еретических сект. Автор памфлета неизвестен.
Текст дает основания полагать, что памфлет написан одним из тех сектантов, которые прежде сотрудничали с «охвостьем». В каталоге Томасона памфлет помещен под 2 февраля 1660 г. Памфлет показывает, что сектанты – представители демократических слоев народа – полностью сознавали, к чему ведет антинародная политика «охвостья»: к компромиссу с феодальной монархией, к возвращению в страну короля. Он обнаруживает ясное понимание политической обстановки в стране и дает резкую критику бездеятельности и слабости «охвостья». Иными словами, памфлет «Гроб Доброму Старому Делу» позволяет взглянуть на политику республиканского правительства глазами «недовольных слева» – сектантов.
Второй из публикуемых памфлетов представляет собой прямой ответ на первый; он выражает отношение имущих классов к сектантским требованиям. Его содержание позволяет заключить, что он вышел в скором времени после издания первого памфлета, и уже после вступления армии генерала Монка в Лондон. Автор этого памфлета прибегает к распространенной в то время уловке: он отождествляет сектантов с группой высших офицеров, стремившихся к военной диктатуре. В то же время памфлет недвусмысленно обнаруживает страх победивших в революции собственников перед сектантами, возрождавшими «дух Мюнстерской коммуны». Памфлет показывает, что сектанты в данное время представляли для господствующих классов куда большую опасность, чем возвращение на престол Карла Стюарта.
Ценность публикуемых ниже памфлетов заключается в том, что они устами современников вскрывают наиболее существенные причины падения Второй республики: разрыв республиканского правительства с народными массами, его неспособность решить насущные социально-экономические вопросы, его решительный поворот в сторону компромисса с феодальной монархией. При этом если первый памфлет вскрывает причины разочарования народных низов в политике республиканского правительства, то второй недвусмысленно показывает желательность компромисса с феодальной монархией для выигравших революцию буржуазно-дворянских собственников. Оба памфлета отражают картину ожесточенной идейно-политической борьбы, развернувшейся в стране накануне реставрации.
Несколько слов о форме публикуемых памфлетов. Первый из них отличается скорее горячностью, нежели изяществом стиля, который довольно неуклюж и имеет разговорный характер. Это – как бы устная речь народного проповедника, обращенная к власть имущим. Система аргументации – смешанная: отсылки к текстам Ветхого и Нового Заветов, образы и стиль пуританских трактатов, апелляции к «внутреннему свету» перемежаются с логическими доводами и доказательствами «от разума». Вряд ли автор обладал высокой образованностью. Злободневность темы и конкретность обвинений в адрес парламента не позволяют заключить ничего определенного о литературных источниках памфлета; несомненным, однако, представляется знакомство автора с памфлетной литературой периода революции, может быть, – с пламенным слогом Лильберна. Стиль второго памфлета гораздо более гладок, логичен, строен. Автор его, вероятно, был образованным человеком и не принадлежал к нонконформистам в религии: библейские образы в его сочинении не играют такой роли, как в первом памфлете; наряду с ними он упоминает персонажи из греческой мифологии. В целом же приводимые памфлеты особыми литературными достоинствами не обладают и являются прежде всего памятниками политической и социальной борьбы периода Второй английской республики.
ГРОБ ДОБРОМУ СТАРОМУ ДЕЛУ,
или Здравое слово предостережения парламенту и армии
или тем в них,
кто молился, боролся и проливал кровь в его защиту
Написано преданным другом
ему и им.
Господа,
Древнее священное изречение гласит, что мудрый человек предвидит зло и препятствует ему, а глупцы идут вперед и бывают наказаны . То, что нам грозит неминуемая беда, каковую ваши глаза не видели с тех пор, как вы впервые заняли ваши места [в парламенте] или опоясали себя шпагой, и что сия беда (если мудрость и милосердие божье не воспрепятствуют этому) поведет к неизбежному крушению того дела, которого вы были защитниками, – совершенно очевидно; либо все ваши друзья в Англии находятся в крайнем заблуждении.
Но чтобы по возможности уверить вас в этом (ибо человек – разумное создание, и ему не следует предпринимать ни шага в любом деле, пока [внутренний] свет не повел его ), я попытаюсь раскрыть перед вами опасность и затем молить милосердного Отца дать вам мужество исполнить ваш долг и предотвратить ее.
1. Ваша армия не устроена.
2. Ваша палата разобщена.
3. Ваши друзья разочарованы.
4. Ваши ремесла и торговля пришли в упадок.
5. Ваша казна истощена.
6. Ваши враги множатся и усиливаются.
1. То, что ваша армия не устроена, наиболее очевидно. Тот курс, который вы взяли, не сможет успокоить ее, но с каждой минутой все больше приводит ее в беспорядок, ибо вы наполняете армию нежелательными пришельцами, которые приведут к таким же нежелательным результатам. Правда, было бы неблагоразумно доверять командирам полков (более того, и капитанам), которые были главными преступниками ; но то, что вы изгнали в большом числе младшие чины (которые всегда были самыми верными друзьями вашей власти и народа) без справедливого и законного разбирательства, – не служит ни к чести вашей, ни к выгоде. Вы видели, как легко избавиться от полковника там, где он еще неопытен и не имеет необходимых связей, но ведь солдаты охотно подчинялись ему и по его приказу проливали кровь.
Далее, скольких людей, которые никогда не погрешили против вашей власти в той мере, как многие, которые остались [на своих местах], вы уволили лишь за их взгляды? Если анабаптист вел себя так же, как и человек других убеждений, пусть с ним так же и поступают. Как вы убедите людей, что намерены установить государство всеобщего блага, если вы столь пристрастны в ваших малых делах? Спрашивать [человека] нужно не кто он есть, а что он сделал. Я знаю одного квэкера в армии, который превосходно служил вам, но я не встречал ни одного человека, который хотел бы служить ему. Если вы призовете в армию то руководство, какое было в 46-м году (а оно сейчас столь же пресвитерианское, как и всегда), оно потеряет ее поддержку, как и тогда, прежде чем кончится год. Анабаптисты занимали [высокие] посты чаще, чем люди любых других убеждений, но непосредственно перед переворотом они не могли сдержать его, а когда он начался, – выступить против. С благословения великого Иеговы та партия, которая заявляет о своем желании установить всеобщую свободу и все же держится за захваченную власть, потеряет даже и то, что она уже имеет. Много оснований можно привести в пользу этого, ибо воистину все партии будут злоупотреблять против той, которая одна наслаждается властью, как девять человек за столом объединятся против десятого, если он [один] завладеет всеми яствами.
Более того, партии, которая столь усердно посягает на права остальных, наименее можно доверять, учитывая ее многие прежние проступки и попытки предать Дело: Лав был разоблачен, хотя он и не оказался пресвитерианином, и Бус тоже. Я говорю это не для того, чтобы бросить [на пресвитериан] тень, так как среди них имеются те, кого я люблю и почитаю за их убеждения, ибо уверен, что они действительно заслуживают этого и как истинно благочестивые люди, и как друзья народа. Но, с другой стороны, я полагаю, что [среди них] существует более чем достаточно людей, придерживающихся роялистских воззрений, тогда как сектантскую партию даже завистники не смогут упрекнуть в измене такого рода.
Нельзя назвать пустым подозрением завистников то, что мы видим: один из членов парламентской комиссии отказывается произнести клятву против требований Стюартов , а сэр Энтони Эшли Купер (бывший роялист) производится в полковники, несмотря на то, что его враждебность [к республике] лишает его права на эту должность. В большинстве своем офицеры умеют вести себя и молча скрывают обиду, но когда вы начнете формировать отряды так, как вы формировали руководство, вам окажут противодействие. А если вы не будете этого делать, ваши новые офицеры не смогут командовать прежними солдатами. Таким образом, чем дальше и упорнее вы идете по пути вашего «устроения», тем более неустроенными вы становитесь, подобно человеку, который прокладывает дорогу, неверно выбрав направление.
Во-вторых, ваша палата разъединена. Я только напомню вам слово господа нашего Иисуса Христа, с чьих уст никогда не сходила ложь и кому безусловно можно верить: дом, разделившийся сам в себе, падет , а это приводит к убеждению, что ваше крушение (если ему не воспрепятствовать) уже готово свершиться. И я думаю, вы понимаете, что и Дело и вы должны погибнуть вместе.
В-третьих, ваши друзья разочарованы. Разочарованы во многом, и по многим причинам: ваша новая организация армии, то, что вы вложили шпаги в руки непреклонных, монархически настроенных, равнодушных [к Делу] людей, которые никогда раньше не считались достойными доверия в нашем Деле, которые никогда не проливали кровь, не боролись, не молились за него, которые не имеют ни смелости, ни опыта. Ваши друзья видят, что вы склонны простить тех, кто по духу ниже вас, но не тех, кто выше; тех, кто будет тянуть вас назад или задерживать вас на месте, но не тех, кто заставил бы вас идти вперед. Они видят, что вы отступили и стали сдержаннее в ваших публичных декларациях, чем много лет назад. Вы выше держали голову в ваших публичных заявлениях и действиях в 49-м и 51-м годах, чем теперь. У них было больше оснований радоваться тому, что вы говорили и делали тогда, чем теперь. Тогда они больше надеялись на установление истинной свободы, как гражданской, так и христианской, чем теперь.
Это показывает, что упреки, которые тогда вам делали, не были справедливы, а также, что вы с тех пор не стали лучше и совершеннее. Во время ваших первых заседаний вы были истинным благословением для нации, и это породило у всех добрых людей страстное желание вашего возвращения в надежде, что вы стали еще лучше. Но не тут-то было; вы были разогнаны вторично, и добрые люди постарались снова вернуть вас с возросшим ожиданием, что вы будете управлять справедливо и совершенно, во славу божью и вашего народа. Но случилось худшее. Я молю вас принять это близко к сердцу, рассмотреть и понять, почему вы все больше падаете во мнении добрых людей. Рассмотрите, исполнили ли вы те частные и личные обязательства по отношению к доброму народу в Портсмуте, Флите, Лондоне и повсюду, – обязательства, которые заставили его не щадить живота своего ради вас, и посмотрите, не дает ли все это больших оснований опасаться, что ваша (и наша) чаша переполнилась и кара готова обрушиться на нас.
Да, малые ошибки добрых людей караются весьма строго, в то время как большие грехи других остаются безнаказанными. Это показывает, что ваш дух склонен скорее ко злу, чем к добру. Иначе чем объяснить, что сэр Генри Вэн был исключен из вашей палаты лишь за то, что сочинил проект правления, никем не принятый и не осуществленный (хотя я не хочу, чтобы меня поняли упрощенно – будто я оправдываю его поступок или порицаю вас), а Оливер Сент-Джон , служивший и тем, и другим, все же сохранил за собой место, остался безнаказанным и допущен к управлению? Правда его поступок был частным и личным, но все же это, как и исключение майора Солуэя со всей очевидностью обнаруживает характер и настроение вашей палаты.
Да, вы лобызаете и обнимаете тех, кто вас презирает и ненавидит и отталкиваете тех, кто верно служил вам. Ваша Декларация (жалкий, темный, путаный, бессодержательный документ) льстит духовенству и законникам, этой паре птиц, которые всегда стремились выклевать вам глаза. О, боже! Какая горькая доля должна постичь ту власть, которая полагает, что ей выгодно возносить своих злейших врагов и избавляться от своих преданнейших друзей! Разве законник привел вас снова к кормилу правления? И не насмехался ли он скорее над вами? Не презирал вас? Разве Оксфорд и Кембридж, Клевета и Крючкотворство направляли ваш флот? Сняли вам осаду? Столь вдохновили ваших солдат, что они готовы были или умереть или восстановить вас на ваших местах? Разве не сектанты добровольно лезли в петлю ради вас? И делали то, что никто больше не смог и не осмелился бы сделать? А теперь они должны пасть духом, повесить свои головы и бояться смотреть своим друзьям в глаза, потому что вы оскорбляете то Дело, ради которого они рисковали жизнью?
Больше того, для ваших друзей было большим разочарованием видеть, как легкомысленно и непоследовательно вы поступаете. Сегодня вы торжественно благодарите полковника Рича за его хорошую службу, а на завтра сговариваетесь перерезать ему горло. Если он действительно служил вам, ваши последние решения отвратительны, а если нет – ваша благодарность ни на чем не основана. Так что служил он вам или не служил, вы сами такими действиями сослужили себе плохую службу. Ибо завеса слишком прозрачна, люди все видят и говорят: некоторые среди вас замышляют погубить не Рича или Ледло , а всю сектантскую партию, и в конце концов это может заставить их склониться на сторону исключенных.
Сверх того, рассмотрите вопрос, сможете ли вы подавить сектантов и в то же время сдержать напор короля? Я не знаю, что вы можете полагать на этот счет, но мудрейшие из не-членов палаты думают, что нет. Если сейчас это невозможно, то только идиот не поймет, что чем больше сектантов вы увольняете, тем больше вы теряете свои силы и служите интересам Карла Стюарта. Как необходимо поэтому, чтобы вы поскорее внимательно рассмотрели это зло и не дозволили бы ни вашей армии, ни флоту обратиться в Бусову веру ! Ослабляя себя, вы налагаете новое тяжкое бремя и вызываете разочарование в сердцах ваших друзей. Я мог бы перечислить много других разочарований. Но ваше время драгоценно, а также и мое.
4. Ваши ремесла и торговля пришли в упадок. Я осмеливаюсь полагать, что вы поверите мне на слово (без доказательств), что это так; но как это получилось и почему продолжается? Каждый доволен собственным умом, и поэтому я пощажу и не буду тревожить ни себя, ни вас. Позвольте мне лишь сказать вам, что праздность – это главный порок, и ни один порок не может быть вашим другом, если вы намереваетесь установить республику. Недостаточная занятость сперва рождает, а затем питает недовольство. Ни один здоровый мужчина не станет умирать от голода вместо того, чтобы добывать себе пищу; если ее нельзя достать путем мирных занятий, он будет добывать ее с оружием в руках, и если вы не сможете записать его на военную службу, это сделают другие, ибо не свободный выбор, а необходимость приводит их к вам, и она же отнимет их у вас. Таким образом, вы видите, как естественный порядок вещей истощил ваши силы, и все люди возлагают на вас вину за все свои нужды. Поэтому принятие быстрых и эффективных мер к тому, чтобы излечить эту болезнь, – безусловно ваша обязанность. В противном случае это единственное зло, которое нельзя устранить, вас потопит.
5. Ваша казна истощена; эта болезнь, однако, не была бы неизлечимой, если бы вы не задолжали своей армии и флоту; поэтому употребите в обратном смысле пословицу, что за деньги можно купить все, и вы будете иметь верную картину вашего собственного положения. Как наполнить пустые кошельки, учитывая трудности, как внешние, так и внутренние, с которыми вы должны будете столкнуться, – это предмет, достойный ваших серьезных размышлений. Вы можете ввести налог, но требование «свободного парламента», поддерживаемое всем искусством и рвением роялистов и исключенных членов , дает слишком много оснований полагать, что сбор его на местах будет задерживаться. Добавьте к этому врагов, которых вы сами себе создали, а именно всех сектантов (которые, конечно, весьма неохотно будут поддерживать своих угнетателей) и вместе с всеобщим упадком ремесел, о котором выше уже было сказано, я боюсь, вы увидите такую безрадостную картину, которую (если я не ошибаюсь) ваши глаза не смогут вынести. Сколь отважны вы, не знаю, но заверяю вас, что вид этот очень зловещ и страшен и в нем весьма явственными чертами (по крайней мере в моем понимании) обозначена гибель вашего Дела. Не стану подробно перечислять нескончаемые беды, которые это повлечет за собой, скажу лишь (вы и сами можете это наблюдать), что эта армия служит вам не из принципа, а за плату. Я не стану отрицать, что среди них найдутся такие, которые будут негодовать, если узнают, что я так говорил, но не обманывайтесь: если бы Дик смог удержать их, они никогда не стали бы вашими. Они стояли на стороне Флитвуда до тех пор, пока не проели своего трехмесячного жалованья, и они до сего дня не оставили бы его, если бы он смог раздобыть или занять для них еще денег.
Наконец, враги ваши множатся и усиливаются; ибо вы сами себе их создаете, и с таким великим усердием, что если бы я смотрел со стороны, то подумал бы, что вы это делаете для своей выгоды. Ибо никто не может вообразить, чтобы власть имущие так ожесточенно отталкивали от себя своих вернейших друзей. Разве у вас мало старых врагов, что вы должны наживать себе новых? Это наводит на мысль, что вы собираетесь своих старых врагов сделать своими новыми друзьями, но сколь горестна эта весть! Неизбежное крушение будет результатом, и если вы не создадите нового Совета, прощай навсегда Старое Дело! Чтобы спасти вас, имеется два пути. Выдвиньте снова и поддержите сектантские интересы, ибо в самом недалеком будущем вы поймете, что невозможно противостоять королю без их помощи: либо его интересы, либо их [интересы] вы должны сделать своими. Одни пресвитериане не смогут защитить вас, даже если и захотят, а три четверти [народа] не захотят, даже если и смогут; не думайте, что я говорю наобум.
Другой путь – это быстрое заполнение вашей палаты; вас презирают за вашу медлительность, и исключенные члены не оставят своих притязаний, пока другие не займут их места.
Кроме того, в настоящем вашем положении вы не являетесь компетентными представителями такой большой территории, как Англия. Многие округа не представлены совсем, а вы сами часто заявляли, что ни один закон не должен быть принят, ни налоги назначены иначе, чем Народными представителями в парламенте: так вы сами замкнули их кошельки и не сможете открыть их, пока не сделаете этого. Кроме того, ваши враги множатся, ибо никто не видит, что вы хоть что-то делаете в этом направлении, но скорее думаете о том, как бы удержать власть в собственных когтях. И это служит причиной упадка ремесел, так как каждый мудрый человек видит, что вы в вашем настоящем положении не можете поддержать их. и никто не станет заводить дело и рисковать своим добром, когда в государстве все столь шатко; а те, кто хотел расширить свое дело и дать работу себе и другим, будучи обречены на бездеятельность и видя, что их деньги лежат мертвым грузом, становятся из-за этого вашими врагами, и нет никакого извинения тем, кто что-либо делает для вас.
В заключение ответьте, сколько останется истинных республиканцев, понимающих все это? Но пока вы в нерешительности, колеблются и они и считают неблагоразумным ни идти против власти, ни отрекаться от монархии, а также от монарха, пока само государство этого не сделает. Вы для них – хороший пример, ибо, если вы изменитесь, они погибли; свяжете ли вы кого-нибудь крепче, чем самих себя? Это более всего несправедливо: если вы оставляете для себя возможность обратиться к королю, не ссорьтесь с другими, чтобы и они тоже остались вашими. Поэтому ведите авангард через Рубикон, не сомневаясь в том, достаточно ли людей последует за вами, но вашей целью должна быть свободная, справедливая и равная республика. Ни одна партия или система воззрений не должна захватить всю власть в свои руки, а все остальные лишь прислуживать им. Нет, если вы собираетесь установить республику лишь по имени, то имя Карла Стюарта будет лучше и найдет больше последователей, чем она. Господа, корабль ваш дал течь и вы не в состоянии откачать воду. Залатайте его скорее или вы наверняка пойдёте ко дну.
Таков смиренный, но искренний совет вашего верного слуги.
Лондон, 1660.
ОТКРЫТЫЙ ГРОБ,
или Разоблачение своекорыстного интереса, который следует положить в гроб под именем Доброго Старого Дела. Ответ на недавно опубликованный памфлет под названием «Гроб Доброму Старому Делу», написанный одним из уволенных офицеров армии в пользу свою и своих сообщников.
Н. Р. известный друг Дела и Республики .
Этот памфлет начинается с изречения [царя] Соломона, которое гласит, что мудрый человек предвидит зло и препятствует ему, а глупцы идут вперед и бывают наказаны; какую же мудрость может парламент надеяться извлечь из советов того, кто не предвидел потерю своего места, но шел вперед и понес наказание за разгон парламента? Но (чтобы избежать разжигания страстей вокруг этого памфлета) он уверяет нас, что, по мнению всех друзей парламента в Англии, последний губит Доброе Старое Дело. Не правда ли, страшный приговор, если бы автор не говорил гиперболами? А спрашивал ли он или знает ли он хоть тысячную часть друзей парламента? Похоже, что так судят исключенные армейские офицеры и недавно еще вооруженные сектанты (как он их называет), но разве являются друзьями парламента те, кто поднял оружие против него и разогнал его? Благодарение богу, преисподняя разверзлась (как один из них выразился на своем жаргоне) перед теми, для кого парламент – это сборище антихристов, как доказывает ученейшим образом господин Роботэм (в своем трактате об Апокалипсисе и в посвящении его Оливеру) в согласии с Дирингом, Пинченом и Чиллингуорсом . Какой здравомыслящий человек в Англии поднимет оружие против этого парламента, чтобы разогнать его? И какой сектант не делал этого? Или не сделает? Я надеюсь, что он уже во всяком случае исключит лорда генерала Монка, Оки, Элурда, Морли и т. д. вместе со всей армией, находящейся сейчас в Лондоне, из числа думающих, будто наше Дело находится сейчас по вине парламента на краю могилы.
Он далее добавляет, что люди не должны делать ни шага без разумных оснований. Это так, но какие разумные основания имелись для выступления против этого парламента и для его разгона? Парламент действует (по его мнению) без разумных оснований, когда дает отставку мятежным армейским офицерам; но последние действовали разумно, давая отставку парламенту. Для нашего Дела будет губительным (думает он) если реорганизовать армию и изгнать сектантов, но армия и сектанты не понесут ущерба, если разогнать парламент. Он доказывает это таким образом:
Парламентская армия неустроенна, палата разобщена, друзья парламента разочарованы, торговля и ремесла пришли в упадок, казна истощена, а враги его умножаются – поэтому Дело гибнет.
1. Армия неустроенна, и это не может быть иначе, пока в ней такое множество чужих лиц.
1) Не в первый раз армия так неустроенна, и все же она весьма способствовала продвижению нашего Дела; свидетельством тому – ее реорганизация в 1645 и в 1647 гг. и в другие разы, когда почти столько же офицеров, сколько теперь, были заменены.
2) Вы думаете, что солдаты не будут подчиняться своим новым начальникам. Считаете ли вы подобающим, чтобы парламент держал такую армию, которая не подчиняется никаким приказам, кроме тех, что соизволяет отдавать общеармейская сходка?
3) Где был бы наш парламент и сколь неустроенна была бы вся нация, если бы армия не была так, как сейчас, «неустроенна» и подчинена?
4) Если солдаты были столь ревностными почитателями своих прежних офицеров (как вы думаете), почему они бунтовали против них, насмехались и презирали их власть и не поддерживали (хотя их много упрашивали) своих офицеров, пока тем не была гарантирована безнаказанность?
5) Если получению действительно достойной награды за нашу кровь и имения – счастья республики – помешает неустройство армии, мы должны искать причину нашей гибели в вашем предательстве. Мы не можем не видеть, что сейчас наше Дело умело охраняется этим славным парламентом и генералом Монком. Но если бы оно было снова отдано (как вам хотелось бы) в руки прежних офицеров и сектантов, этот парламент (как и прежде) должен был бы в третий раз претерпеть мученичество, и лучшее из дел превратилось бы в худшее из бедствий – в произвол власти шпаги.
6) Парламент очищен от анабаптистов не из-за их, как вы утверждаете, особых религиозных убеждений, но потому что они – истинные наследники того Мюнстерского духа , который проявился в их последних мятежах, и поэтому члены парламента по-прежнему пекутся о тех более здравомыслящих анабаптистах, что с ненавистью относятся к этим нелепым выходкам армии и сектантов.
7) И раз вы сами рассудили, что парламент не должен доверять наиболее опасным преступникам, почему же вы жалуетесь? Что может быть более тяжким преступлением, чем отсечь политическую голову трех наций – парламент? Ведь это его величество народ был пронзен и вышвырнут вашими шпагами, направленными против его представителей.
8) Но вам не нравится, что парламент доверяет пресвитерианам, потому что Бус и Лав отвергали его. Сэр, республика намеревается вышвырнуть вон все клики и сразить все, что угрожает ее существованию. Ведь Ламберт , Флитвуд и все сектантское воинство не только отвергали, но и свергали наш парламент и подвергали его гонениям судьбы! Разве пресвитериане когда-нибудь разгоняли парламенты, как это сделали вы? Но пресвитерианам доверяют не как пресвитерианам, а как людям, повинующимся правительству; какого бы образа мыслей сектанты ни придерживались, этот парламент все же приберегает колечко для их пальца, как и они приберегают драгоценности для Ламберта, покуда он им повинуется .
9) Вы опасаетесь за наше Дело, когда один из членов парламентской комиссии отказывается присягнуть против Стюартов. Сэр, разве эти ваши армейские офицеры никогда не рисковали своими местами? Вы никогда не стеснялись ни давать клятву, ни изменять ей; вы присягали этому парламенту, Оливеру, Дику, снова этому парламенту, и (если вам будет позволено) без колебаний поклялись бы еще. Так вы без стеснения танцевали туда и сюда с вашими клятвами и обязательствами, не утруждая себя ответственностью за свои клятвы. Вина того члена комиссии – в том, что он отказался поклясться, а ваша доблесть – в том, что вы отказываетесь держать свои клятвы. Но, сэр, те, кто знает, что эта клятва не была утверждена палатой (как вы намекаете на последней странице), едва ли поверят, что кому-либо из членов парламентских комиссий предложили ее дать.
10) Далее вы опасаетесь за судьбу Дела потому, что бывший роялист Энтони Эшли Купер назначен полковником. Не по той ли причине, что у вас (среди всех ваших лордов, включая Ламберта, Хьюсона , Флитвуда и т. п.) не было никого, кто имел бы звание рыцаря? Или вам совестно видеть вышедшего из боя врага (как вы думаете) более верным парламенту, чем вы сами, как его находящийся на посту вассал? Сэр Энтони не был [для вас] бывшим роялистом, когда вы хотели сделать его одним из членов Тайного совета Оливера, а теперь парламенту вменяется в грех то, что он принял его, хотя он и является законно избранным членом. Дай бог, чтобы республика имела побольше таких новообращенных!
2. Вы утверждаете, что палата разобщена и поэтому не может существовать. Но право же, неужели вы когда-нибудь слышали о такой палате в парламенте, которая не была бы разобщена? Разве Христос когда-нибудь говорил или указывал, что дом, в котором имеются различия во мнениях или ведутся споры, не может существовать? Так и происходит ныне. Разве лучшие акты [парламента] не проходили через борьбу мнений? Вы думаете, что вы спасете Дело, если палата будет разогнана? И какие разногласия были среди них, когда вы их разогнали? И все же Дело устояло. Да, сэр, подобные разногласия в палате, да еще разрешаемые с усердием, похожи на состояние войны; но решение большинства голосов всех объединяет, потому что его называют и подчиняются ему как решению парламента. Это мы и видим в настоящем, и поэтому нет никакой нужды в вашем «Гробе».
3. Вы настаиваете, что друзья парламента разочарованы. Но, сэр,
1) Разве они не были гораздо больше разочарованы в октябре прошлого года, когда их грубо лишили полномочий и доверия только за то, что они были верны парламенту? А письмо девяти офицеров , считаете ли вы его разрушительным для Дела?
2) Кого вы имеете в виду под «друзьями парламента»? Только тех, кто (как вы их описываете) нуждается в прощении со стороны парламента, уволены при реорганизации и смещены с руководящих постов в армии. А какие они в действительности друзья, видно из того, что они дважды попрали права парламента, отменили последние постановления, которые он вынес, воздавали почести девяти своим сообщникам в большей мере, чем всему парламенту Англии, называли парламент (в своей «Декларации» и «Оправдании» ) соломинкой, за которую они схватились, чтобы не потонуть; заключили в тюрьму его друзей, изгнали из армии тех, кто стоял за него, убили некоторых из тех, кто боролся за него в Портсмуте, и посылали такие войска и отряды, какие только могли собрать, против защитников парламента на Север и в Портсмут для полного их ниспровержения ; и собрали в свою милицию сектантов со всей нации против него. О, небо! Как могут эти люди, не краснея, называть себя друзьями парламента?
3) Но разве действительные друзья парламента разочарованы? Разве генерал Монк или хотя бы один полковник из его верной армии недоволен? Разве ирландские или шотландские члены парламента обеспокоены и расстроены всем этим? Или же любой другой человек, любящий парламент? Пусть мир судит об этом. Вы настаиваете, что парламент портит свою репутацию я глазах добрых людей: истинно, как Михей пророчествовал Ахаву, но он делал это потому, что не мог иначе, и говорил о том, что может произойти с Ахавом. Вы же, называя самих себя и своих сообщников добрыми людьми, показываете, что вы собираетесь говорить довольно долго, прежде чем дойдете до своих недостатков. И все же в то время как вы называете армейских и сектантских мятежников добрыми людьми, их собственные дела и мнение всей нации свидетельствуют об обратном. Вы говорите, что парламент убрал доброго сэра Генри Вэна и допустил к управлению скверного Оливера Сент-Джона. Сэр, ваше суждение о том, кто из них хорош и кто плох, возможно, и было бы правильным, если бы предложенный вами протектор не был так похож на Ламберта; но сейчас вы можете отложить это до тех пор, пока не сядете на Радамантово место .
Но все же вы говорите, что вы – более надежные друзья парламенту, чем Оксфорд или Кембридж, законники или духовенство. Клевета или Крючкотворство. Я тоже так полагаю; ведь вы послали членов парламента домой, умирать с миром; в то время как они со всей энергией избрали их, чтобы взвалить на них такое невыносимое бремя, как управление этой нацией в качестве народных представителей. Вы хотели бы послать их из этой юдоли скорби на небеса с помощью своих пик и мушкетов, когда вы недавно выступили против них; но те старались крепко удержать их здесь, что явствует из того, что они сражались на стороне парламента против армии и сектантов, которые напали на него. Ваш рассказ о том, как некрасиво палата поступила с полковником Ричем, напрасен: этот джентльмен уже неоднократно опровергал его. Но я не очень удивляюсь вашим наветам, памятуя, что когда генерал Монк на деле выступил с оружием в руках в защиту этого парламента, вы разнесли по всему свету, что он будто бы – один тех, кто служит интересам Карла Стюарта.
Далее, вы горячо настаиваете на том, что и сектантов, и Карла Стюарта нельзя подавить одновременно. Я полагаю, вы имеете в виду мятежных сектантов, ибо других парламент не подавляет. Что же я отвечу?
1) Мятежный сектант – в такой же мере враг нашему Делу или республике, как и Карл Стюарт, ибо он создавал монархию с Оливером, Ричардом и Ламбертом, против республики; более того, такую монархию, какой никогда до этого не было в Англии.
2) Если парламент не может (как вы рассудили) сдержать натиск обоих [одновременно], он должен, по здравом размышлении, скорее принять Стюарта, чем какого-либо иного единоличного правителя, и согласиться на старую монархию, скорее нежели на то каноническое правительство , которое установят военщина и сектанты.
3) Почему парламент не может одновременно сдерживать сектантов и Карла Стюарта? Скорее Карла Стюарта и здравомыслящую партию, поддержку которой он потерял из-за своего уважения к сектантам.
4) Бог тот же самый, и армия (что касается ее силы) – та же самая, а руководство ее (находящееся в руках такого опытного солдата, как генерал Монк) – намного лучше; почему же тогда появился «Гроб»?
5) Вы позорите парламент Англии, намекая на то, что стремления его членов настолько узки, что (если исключить вас самих) они не смогут найти людей, способных обратить шпагу против наиболее дерзких их врагов. Начните только потворствовать мятежным сектантам, и они окажут республике такую же услугу, как оказали вам – то есть спрячут голову под крыло в день испытаний.
6) Короче говоря, Доброе Старое Дело можно спасти, собрав силы и сплотив не сектантов против здравомыслящей партии, а сторонников республики против единоличного правителя; а пока республика не будет создана, оно должно поддерживаться этим парламентом и армией, и многими тысячами [людей], обязанных государству за те земли, которые они у него купили; это – твердая опора, в то время как сектантство (как о том свидетельствует печальный опыт) явственно вырождается в гнуснейшую монархию. А после того, как республика будет сформирована, она будет опираться на свою собственную добродетель и полезность. Таким образом, и роялистов, и сектантов следует одновременно держать на расстоянии, чтобы охранить республику.
4. Вы говорите, что упадок ремесел и торговли заставит народ разрушить парламент и паше Дело, полагая, что причиной тому – парламент. Но это не так, ибо ясно, что именно те дикие бури, которые подняла армия, привели к тому, что богатые люди с неохотой шли на занятия ремеслом и торговлей, рискуя потерять свои состояния; но сейчас армейские волнения улеглись, благодаря увольнению непокорных офицеров, и ремесла и торговля вскоре возродятся и достигнут такого подъема, какой будет угоден парламенту.
5. Вы говорите, что наша казна истощена, ее будет трудно восстановить, а армия не будет служить без жалованья; и поэтому Дело должно погибнуть.
1) Кто истощил нашу казну, как не уволенные недавно офицеры? Кто ожесточил сердца людей, как не эти офицеры и злоупотребления армии?
2) А вы (если вам вернуть ваши должности) служили бы бесплатно? Или, может быть, на это согласятся сектанты, если парламент снова возьмет их на службу?
3) Парламент сможет заплатить армии и пополнить свою казну лучше, нежели какая-нибудь другая власть?
4) Чтобы облегчить народу налоговое бремя, парламент отдал на откуп все государственные должности.
5) Ваши уловки с целью возвратить на службу уволенных мятежных офицеров и сектантов не помогут ни более быстрому сбору налогов, ни удешевлению этой работы, потому что и сектанты, и уоллингфордовцы в высшей степени ненавистны народу; так что [предлагаемый вами] путь никак не воспрепятствует положению Дела во гроб.
6. Вы далее доказываете, что враги парламента умножаются, и поэтому Дело должно погибнуть, и мы простимся с ним навеки.
1) Странно, что «их враги умножаются» говорят о тех людях, против которых в течение этих двух месяцев выступили две армии в Англии, а теперь нет ни одного человека, который бы поднял против них оружие.
2) Те здравомыслящие англичане, которые раньше были умеренными, теперь стали сторонниками парламента, потому что он подчинил военную власть гражданской и смирил враждебных сектантов и армейских офицеров.
3) Эти «новые враги» (как вы их называете) на самом деле – старые, выброшенные из парламента Оливером семь лет назад; и они доказали, что они являются врагами ничуть не больше, чем остальные; и поэтому вы, конечно, говорите иронически, когда утверждаете, что парламент оттолкнул от себя своих вернейших друзей; на самом деле он уволил тех, кто дважды попирал его права.
4) Вы признаете, что злонамеренные лица, нейтралы и пресвитериане придут в парламент, но право же, это не обернется ни потерей друзей, ни увеличением числа врагов.
5) Парламент в настоящее время торопится с благородным и славным делом построения республики, и когда она будет установлена, как будут стремиться люди жить под ее сенью!
6) Сейчас он собирается заполнить палату, которая будет действительно представлять всю нацию. Мне нравится ваш совет запретить сосредоточение всей власти в руках людей одного мировоззрения; эта опасность, которую сознают все, о ком вы говорили до сих пор, касается сектантов, и ваша равная республика несовместима с [допущением к должности] тех офицеров, за которых вы ходатайствуете.
В целом же представляется, что главными заботами парламента должны быть следующие:
1. Лишить права всех, кто участвовал в последнем мятеже, занимать любые государственные должности или избирать на них.
2. Немедленно заполнить палату, чтобы налоги могли поступать нормально и недовольство народа было устранено.
3. Специально позаботиться о том, чтобы лишить прежних армейских офицеров возможности проникать к солдатам и организовывать среди них заговоры.
4. Не жалеть конфискованное имущество и продавать состояния любых людей, не подпавших под амнистию; тем самым парламент лучше всего сможет укрепить свое Дело. Но если парламент теперь поддастся влиянию этого «Гроба», то мир перестанет доверять парламентской политике; ибо это значит, что он плывет к той самой скале, о которую он уже дважды разбился; он пригреет ту же змею, чей яд он, увы, уже испытал на себе; и он, конечно, потеряет своего верного слугу генерала Монка и его послушную армию (что уже слишком очевидно) и допустит, что его истинные друзья Оки, Элурд, Крук и др. подвергнутся расправе со стороны его полных презрения противников; склонится перед теми, кого он сам недавно уволил; возбудит в нации непримиримую вражду к себе; доверится тем, кого он много раз унижал; станет прибежищем для предателей. И, наконец (вместо счастливой республики), отдаст несчастную нацию в руки безграничной тирании какого-нибудь протектора и его присных, до тех пор пока какой-нибудь иностранный принц не проглотит нас; и [парламент] нанесет ужасный ущерб нации и вред своим друзьям, которые были вместе с ним в час испытаний, обнимая в то же время своих изменников – врагов, которые усердно стремятся привести к гибели его и всю Англию.
Лондон, 1660.
